Вся троица, похоже, выслеживала Вадима, и теперь крысофашист не скрывал торжествующей ухмылки. А Вадим пока еще не понял, как отнестись к непрощеным гостям — поднять на смех или попросту вытолкать взашей. Второй вариант, пожалуй, выглядел предпочтительнее, но был сложнее организационно. И он решил прежде всего напустить на себя гордый и независимый вид существа с нарушенными конституционными правами.

— А, па-а-а-рдон, па-а-а какому случаю, господа?

Крыс крякнул, поправил свою оккупационную повязку и крутанул длинным куцым хвостом, который разом выскочил позади него как палка или упругий хлыст.

— Дежурный патруль. Старший патруля Отто фон Пасюк.

— Свин, — хрипло и кратко представился хряк. А затем, мрачно покосившись на своих товарищей, добавил упрямо и со значением:

— Заоблачный!

— В своем репертуаре, — хмыкнул баклан. — Братец Сарыныч, к вашим услугам.

И слегка отставил ногу, прошелестев штаниной.

— Вот! — не то констатировал, не то подытожил крыс.

— И что? — иронически спросил Вадим. — Чем обязан-то?

— Документики попрошу, — сухо молвил Отто.

— Пожалуйста, — равнодушно пожал плечами Вадим. Он достал из нагрудного кармана пропуск в институт и вложил его в протянутую когтистую лапу.

Крысофашист придирчиво осмотрел «корочку». Развернул, пробежал глазами, шевеля при этом уголками синеватых губ и длинными жесткими усами, часть которых была переломана — видать, патрульная служба в здешнем городе была не сахар. Затем крыс быстро взглянул на Вадима, сличая с блеклой фотокарточкой «три на четыре», большую часть площади которой закрывал уголок с расплывшимся штампом. После чего вздохнул и саркастически постучал пропуском по ладони.

— Не пойдет.

— Куда не пойдет? — издевательски поинтересовался Вадим, который иногда в трудной ситуации норовил ввергнуть оппонента в какой-нибудь долгоиграющий софизм. Но крыс был тоже не лыком шит.

— Никуда не пойдет, — отрезал он. — Ни с вами, ни отдельно. В нашем городе человеческие документы недействительны.

Это заявление, с одной стороны, отрезвило Вадима. С другой — подвигло на озарение.

— Понимаю, — пробормотал он. — Вы тут все — куклы?

— Большего оскорбления я еще сроду не слышал, — мрачно хрюкнул Свин и негодующе затрепетал крылышками. — Можно, я ему засвинячу?

— Остынь, болезный, — мотнул острой мордой крыс. — Забыл, откуда он?