«Я останусь здесь навсегда, — вновь, уже в который раз сказал он себе, точно повторил заклинание. — Непременно. На этот раз все уже решено, и никакая сила, пусть даже и самая добрая, не сможет меня остановить. Пусть это будет конец бесконечности под названием „Новый год“. И пусть он останется счастливым финалом. Потому что если и это — не счастье, тогда что же еще остается на земле для таких, как я? Тех, кто всегда во что-то верит и надеется?»

Он вспомнил лицо Нюты. Ее глаза, в которых отражался снег. И все, что с ним случилось в последний день перед Новым годом.

«Так что — вот это и называется „любовь?“ — спрашивал себя мальчик, слыша, как сердце замирает от того, что он впервые произнес это слово. Пусть хотя бы только в мыслях, но — уже применительно к себе, и никому другому больше. — Это бывает вот так — как у меня? Или по-другому? Интересно, а я ничего не упустил? И почему я не сказал ей ничего? Трус несчастный…»

Но потом он вспоминал ее, в дверях подъезда, с развевающимся шарфиком. Ветер бешено качал деревья над ее домом. Где-то хлопала вывеска, поскрипывали качели, и далеко-далеко за трамвайными путями лаяла встревоженная собака. И Вадиму представилось, что этот ветер норовит ухватить девочку, украсть, похитить и унести бог знает куда.

«Пусть попробует! — ответил взрослый мужчина, который еще отзывался в душе мальчишки, с каждым мгновением — все тише, уходя с каждой минутой все дальше. — Теперь ты узнал такое, чего не понимал, не ведал прежде. Неужели хоть кто-то сумеет у тебя это отнять? Ведь ты отныне — хозяин своему сердцу, разве не так? Не упусти своего счастья, не разменяй его, как это умеем делать мы, взрослые, разумные, обстоятельные дураки. Никому не отдавай первую любовь, и тогда она не будет несчастной, что бы там ни пророчили все глупые приметы и жизненные трусости. Все, что будет или еще может случиться — все тлен, прах, все зыбко и ненадежно. Главное — только то, что отныне есть у тебя; то, единственное, за что стоит бороться, что только и имеет смысл. Не прошляпь, не разбазарь, не оброни из души, как из дырявого кармана. Ведь иначе замучает тоска по утраченному доверию к жизни, к себе, к реальности. Ибо истины нет, но есть бесконечное к ней приближение. И тебе посчастливилось сегодня встать в самое его начало, чтобы отправиться в долгий, радостный и многотрудный путь к себе самому».

Вадим еще раз прислушался к отзвуку собственных мыслей, счастливо вздохнул и с легким сердцем заспешил вдоль улицы. Несмотря на то, что дома его, скорее всего, ожидало просто что-то страшное! Переход возле светофора был уже рядом. Он оглянулся, высматривая какую-нибудь коварную машину, бесшумно подкравшуюся к перекрестку. Подставил лицо колкому ветру, немедленно осыпавшему его пригоршнями тонких капелек-льдинок, и беззаботно рассмеялся. Затем подхватил сумку и вприпрыжку кинулся через улицу.