— Н-да? — Антон посмотрел на их переплетённые пальцы и довольно поблёскивающие Глаза дракона, потом повернул свою ладонь вверх и уставился на неё так, как будто видел впервые. Так и было — на ней не было ни одной прежде знакомой ему линии. — Мать, глянь-ка!

Матрёша тоже перевернула свою ладошку и воскликнула:

— Ой! И у меня!

Монастырь от дороги отделял глухой бетонный забор, в самой середине которого зияла дыра прохода. Проезд закрывал шлагбаум, возле него торчала будочка охранника, но пешеходам проблем не было. Они вошли и согласно подняли головы, разглядывая золотые купола над головой. Церковь была закрыта.

— Эта? — уточнил Антон.

— Нет. Наша дальше.

Тут же была табличка-указатель «Служба в Казанском храме» и жирная стрелка. Они пошли вдоль корпуса монастыря. Здание недавно было отремонтировано, вовсю сияло побелкой, блестело стёклами арочных окон. Они обошли его вокруг, и прямо к ним навстречу из-за угла вывернулась пузатая церковка, приземистая, вся в мягких выпуклостях куполов, как деревенская нянька, чистенькая и нарядная, украшенная голубыми изразцами и лепниной с цветами и птицами.

— Какая прелесть! — восхитилась Матрёна. — По Интернету она смотрится совсем не так.

— Она?

— Да. Нам внутрь.

Вход был с другой стороны, они поднялись по лестнице, осторожно протиснулись в дверь. Входящие сразу же попадали в галерею, отделённую от основного помещения аркой с парой невысоких колонн. Колонны обрамляли проход в центр, попарно строились по углам, стояли возле алтарной ниши. Галерея проходила позади них и, кажется, позволяла обойти по кругу весь зал. Винтовая лестница слева вела на галерею второго яруса, под самым куполом шла третья. Центральное пространство оставалось пустым, наполненным светом электрических свечей и пронизанным лучами солнца, свободно проникающими сквозь полукруглые окна. В церкви действительно было очень светло.

— Как хорошо здесь! — Девушка медленно шла вперёд, оглядывая роспись стен и большие иконы. — Как хорошо здесь плакать.

На её глазах, на самом деле показались слёзы. Антон не вмешивался, хотя не замечал чего-то особенного, кроме неожиданной наполненности помещения светом. Он не чувствовал потребности пройти в зал и оставался возле входной арки.

Матрёша обошла всю церковь, шмыгая носом и утираясь, вернулась к Чёрному и кивнула головой на дверь:

— Пошли?

— Это она? — спросил он, хотя уже понял ответ.

— Не знаю. Здесь ласково и светло, мне здесь очень нравится, но… я не знаю.

— Колонны есть, — начал перебирать он.

— Они маленькие, — огорчилась Матрёна. — Среди них не гулять. И я не знаю, как мы с тобой могли бы здесь оказаться вместе.