— Тогда зачем он это сделал? — спросила я сквозь зубы. — Какого черта он так рисковал? Даже если он оказался привязан к Пискари, мог просто уйти из ОВ! — Я взмахнула рукой. — Или перевестись в другой конец страны.

Иногда люди оказывались случайно привязаны к вампирам. С сотрудниками ОВ это случалось не реже, чем со всеми, и были варианты, включающие неплохие подъемные и щедрые социальные пакеты на переезд.

Трент молчал. Как будто я играла в двадцать вопросов с собакой.

— Он знал, каков риск, и все же на него пошел? — предположила я, и Трент вздохнул.

Он разжал кулаки, снова сжал, глядя на белые пятна от давления, выделяющиеся на красном фоне.

— Мой отец рискнул пойти на неотложное лечение, поскольку привязка к Пискари компрометировала его положение как… — Он замялся, подбирая слова. Треугольное лицо исказилось давней злостью. — Компрометировала его политическую позицию. Ваш отец упросил меня позволить ему поступить так же — не ради власти, но ради вас, вашего брата и вашей матери.

Лицо Трента посуровело вместе с его словами.

— Мой отец рискнул жизнью, чтобы сохранить власть, — сказал он едко. — Ваш — ради любви.

И все-таки это не объясняло, почему. Ревнивая зависть во взгляде Трента заставила меня помедлить, а он смотрел в сад, созданный его родителями, и погрузился в воспоминания.

— Ваш отец хотя бы подождал и убедился, что не остается другой возможности, — сказал он. — Он ждал, пока не был полностью уверен.

Его голос затих в придыхании, замер. Я спросила, подобравшись:

— Уверен — в чем?

Трент обернулся с шорохом шелка и полотна. Моложавое лицо стянуло ненавистью. И его отец и мой умерли, но он был полон зависти, что мой отец рисковал жизнью ради любви к нам. Стиснув зубы, с явным желанием причинить боль, он ответил:

— Он ждал, пока не уверился, что доза вируса, полученная им от Пискари, достаточна для обращения.

Я задержала дыхание. Мысли были в полном смятении.

— Но колдунов нельзя обратить! — Я почувствовала подступающую дурноту. — Как и эльфов.

Трент осклабился — раз в жизни он вел себя как хотел, не прятался за фасадом, который себе выбрал.

— Да, — ответил он злорадно. — Это невозможно.

— Но…