«Дженкс…»

Мои слезы падали на землю рядом с ним, и я старалась что-нибудь сделать – что угодно – но я была бесполезна. Я была слишком, черт побери, большой.

– Дженкс? – прошептала я, оградив его руками.

Он моргнул, его зеленые глаза смотрели вглубь меня.

– Она не здесь… – произнес он, словно в шоке.

Я была слишком большой. Я не могла обнять его. Я не могла сказать ему, что все нормально, обнимать его, пока он не придет в себя.

– Айви! – закричала я, потом опустилась на локти, пытаясь, оказаться ближе. Лицо Маталины было окрашено полосками крови и серебряной пыльцы, делавшими ее похожей на уставшего ангела.

– Дженкс, мне жаль, – прошептала я, мое горло слишком сильно сжалось, чтобы сказать больше.

«Боже, мне так жаль».

Его глаза были все еще широко распахнуты, и из них все еще лились слезы, превращавшиеся, высыхая, в сверкающие блестки. На его щеке был виден кровавый мазок, в том месте, куда его в последний раз коснулась Маталина.

– Она отправилась охранять заднюю дверь, – сказал он потрясенно. – Фэйри, должно быть, прятались здесь, – продолжил он, и у меня встал комок в горле. – Я должен был спеть ей колыбельную. Она была такой уставшей и хотела, чтобы я ей спел.

Озадаченный, он посмотрел на меня, его крылья не двигались.

– Я один, – сказал он, словно размышляя. – Я обещал навсегда остаться с ней. И вот, я здесь. Один. А она ушла.

– Ты не один. Дженкс, пожалуйста, – выговорила я, не в силах остановить слезы. Где-то я слышала, что пикси умирают от душевной боли, потеряв супруга. – Все будет нормально. У тебя есть Айви и я. Мы здесь. Ты нам нужен. Маталина сказала тебе оставаться с нами.

Стрекот крыльев пикси раздался как раз перед тем, как послышались шаги Айви. Рекс незаметно съежилась. В вихре окровавленного шелка весь клан опустился на землю, пока большой человек продолжал приближаться. Не выдержав этого, кошка убежала прочь. Айви встала над нами, и я увидела, что ее глаза были заполнены слезами. Я ничего не могла сказать, мое сердце ныло от боли.

«Маталина».

– О, Дженкс, – выдохнула Айви, падая на колени. – Мне так жаль.

Он повернулся к своей жене, пытаясь улыбнуться, вытирая ее лицо и поправляя ее волосы.

– Она здесь, но я один, – произнес он, словно пытаясь это осознать. – Я не понимаю.

Раздался постепенно усиливающийся плач, и челюсть Айви сжалась.