— Делаю.

— К восходу эта будет моей. — Она показала в мою сторону и заскользила к Джейсону. Погладила рукой в перчатке его голую грудь. Он стоял спокойно. Я бы не позволила ей так просто меня коснуться.

— Тебя я отдам Беттине и Паллас. Они тебя научат любить гниющее мясо.

Джейсон смотрел прямо перед собой, только зрачки его стали чуть шире. Беттина и Паллас выдвинулись из-за трона и встали в нескольких футах позади Серефины. Какие, черт возьми, впечатляющие мизансцены!

— А может быть, я тебя заставлю превратиться в волка и так остаться, пока это не станет для тебя более естественной формой, чем человеческая. — Она просунула палец ему под воротник. — Я тебя посажу на цепь во дворе, и будешь ты моим сторожевым псом.

— Хватит, Серефина, — сказал Жан-Клод. — Ночь уходит. Эти мелочные уколы ниже достоинства Мастера твоей силы.

— А у меня сегодня мелочное настроение, Жан-Клод, а скоро у меня будет сила быть настолько мелочной, насколько мне хочется. — Она бросила беглый взгляд на Ларри. — Этот вот пойдет в мое стадо. А ты, Жан-Клод, моя красивая подстилка, будешь всем нам служить — вечно.

Жан-Клод глядел на нее, надменный до последней степени.

— Я теперь Мастер Города, Серефина. Нам не подобает мучить друг друга. И не подобает воровать имущество друг друга, как бы привлекательно оно ни было.

Я даже не сразу поняла, что это «имущество» — мы.

Серефина улыбнулась.

— Я отберу твое дело, твои деньги, твои земли и твой народ, не успеет еще кончиться эта ночь. Неужто Совет действительно думал, что меня устроят крошки с твоего стола?

Если она сейчас его официально вызовет, мы все пропали. Жан-Клод с ней не справится, и я тоже. Отвлечь, ее надо отвлечь.

— У тебя столько бриллиантов, что ты могла бы купить себе собственное дело, собственный дом.

Она повернула ко мне пылающие глаза, и я на миг пожалела, что вообще заговорила.

— Ты думаешь, я живу в этом доме, потому что не могу себе позволить получше?

— Не знаю.

Она скользнула обратно к своему трону и села, оправляя юбки.

— Я не доверяю вашим людским законам. Я живу в тайне, как было всегда, и пусть кто хочет выходит на свет. Я останусь здесь, когда этих современных умников и следа не будет.

Она рубанула воздух ладонью.