— Я понимаю. Но просто…

— Это слишком ново для большинства из вас, — говорит Сюзи. Она берет Аарона за руку. — Мне и самой временами кажется, что у меня поехала крыша.

— Итак, что ваша тень здесь делает? — спрашивает Рауль.

— Понятия не имею, — говорю я. — Я мало знаю о ней и, возможно, большего и не узнаю. Я даже не знаю, как ее зовут.

— Кристиана, — бросает Боджо через плечо.

— Откуда ты… — начинаю я, но потом вспоминаю, что они ведь встречались раньше.

— Стремишься узнать, как зовут женщину, — говорит жестянщик в ответ на мой неоконченный вопрос, — когда она так привлекательна и очаровательна.

Я и так и сяк верчу это имя в голове. Как это странно — вдруг узнать ее имя! Узнать, что оно так похоже и в то же время непохоже на мое.

Мне хочется спросить Боджо, что еще он знает о ней и о ее подруге Макси и вообще обо всем, чем он мог бы поделиться с нами, но Аарон не унимается.

— Итак, она собирается убить кита тем самым ножиком, который вынули из убитой ищейки? — спрашивает он.

Боджо качает головой:

— Не кита, а Левиафана.

— Но это одно и то же.

— Здесь это не одно и то же, — поясняет жестянщик. — Хотя, сказать по правде, я вообще никогда раньше не верил, что они реальны.

— В то, что они существуют физически, — уточняет Сюзи.

— Можно вот отсюда поподробнее? — говорю я. — Кто такой Левиафан?

— Это очень большое и очень древнее существо, — объясняет Боджо. — Из тех духов, которые существовали до сотворения мира. Легенда гласит, что именно они дали Рейвену музыку, с помощью которой он сотворил мир. И, как только что сказала Сюзи, они не должны проявлять себя физически.

— Значит, это боги, которые сотворили бога, — подытоживает Аарон. — Оцените: я вполне верю в такую программу. Я не протестую и не качаю головой.

— Ворон — не бог, — говорю я. — Он сотворил мир, как заводят машину. Просто оказался рядом с ключами в руке.

— Ты, стало быть, и с богом побеседовал? — говорит Аарон.