— Не говорите глупостей. Может, купить что-нибудь по дороге? Вина, например?

— Кажется, у меня есть. В холодильнике. В моей комнате мало мебели, только холодильник и кровать. Это скорее место для работы. Но вы все равно ужаснетесь. В смысле, там жуткий беспорядок.

— Не надо оправдываться, Сет. Видели бы вы мою прежнюю квартиру в Штатах!

— Правда?

Но он снова отвлекся и огляделся. Сет сверлил взглядом каждого, кто проходил мимо, всматривался в двери магазинов на противоположной стороне улицы, заглядывал в переулки.

Пока они шли от Аппер-стрит до его дома в Хакни, атмосфера вокруг менялась. Эйприл и почувствовала, и заметила это. На улицах попадалось все меньше людей, торговые точки закрывались. Они проходили мимо лавочек, непривлекательных пабов и многочисленных закусочных с рукописными объявлениями в витринах. Прямоугольные громады дешевых многоквартирных домов, обнесенные железными заборами, возвышались и нависали над провалами ветхих викторианских домиков.

— Надеюсь, я не тороплю события? Мне бы не хотелось навязываться.

— Нет. Вовсе нет, — проговорил Сет рассеянно, оглядываясь через плечо. — Мне очень важно узнать ваше мнение. Я хотел бы показать работу прежде всего вам, Эйприл. Мне кажется, вы поймете. Я уверен в этом.

— Почему?

— Просто вы говорили о видениях Хессена. Мне думается, я охочусь за тем же самым.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Поднимаясь по темной захламленной лестнице, Эйприл с каждым шагом все больше жалела, что выразила желание увидеть творение Сета. Но не из страха — она считала Сета безопасным. Эксцентричным, впечатлительным, чувствительным, но не агрессивным. Однако в ею характере имелась и другая сторона, какую она только что начала узнавать. С его углубленностью в себя и сменой настроений, с нескончаемыми странными ремарками, которые то и дело проскальзывали в торопливых и взволнованных монологах, она могла примириться, однако этот затравленный взгляд, вызванный каким-то неведомым ужасом, сейчас тревожил ее сильнее, чем в ресторане. Потому что теперь Эйприл отчетливее замечала его. Как будто бы Сет все ближе подводит ее к тому, чего ей тоже следует опасаться.

Однако, представляя, как живется молодому человеку над этим паршивым пабом, среди ободранных стен, вонючих ковров и темных коридоров с грязными окнами, выходящими на загаженные дворы и размалеванные гаражи, Эйприл испытывала сочувствие к Сету и его убогому прозябанию. Бодрствовать ночами в Баррингтон-хаус в ослепительно-ярком свете фойе и отсыпаться днем в здешних меблирашках, в этом депрессивном окружении, среди ненормальных, опасных, выброшенных обществом личностей, в то же время пытаясь воплотить некое абстрактное, мучительное видение, — да тут кто угодно рехнется! Эйприл одернула себя, не давая состраданию отвлечь ее от главной цели: она пришла сюда, чтобы выяснить, насколько тесно связан Сет с тем кошмаром, с разрушительной силой, которая до сих пор обитает в Баррингтон-хаус.