А еще Жанна была единственной из знакомых ему женщин, кого украшала вульгарность. Он помнил их первую встречу: познакомились они на вечеринке в каком-то кабаке. Вокруг — почему-то сплошь сдержанно одетые девушки в сером, на фоне которых Жанна в красном кожаном платье и кружевных сапогах выглядела дивой. Помнил Марк и свое первое впечатление: как не мог отвести глаз от этой нахалки и все думал, проститутка она или просто любительница провокаций. В конце концов Жанна не выдержала, подошла к нему сама и заявила, что мужчины, которые рассматривают ее искоса, кажутся ей трогательными, и, мол, хорошо, что он не боится выставлять напоказ то, что иные самцы обычно стыдливо прячут в тени, — застенчивость. Марк и опомниться не успел, как уже пил текилу с ней на брудершафт. А через полчаса Жанна перестала казаться ему жалкой и вульгарной. У нее обнаружились живой ум, отличная реакция, сочный смех и столько энергии, что казалось, будто она напитывает неиссякаемым солнцем все вокруг. С ней хотелось находиться рядом. Кружиться в ее орбите, на которую она добродушно запускала всех претендующих.

В то время у Марка была девушка — студентка Щуки, красивая и тихая, носившая необычное имя Элеонора. Пройдет десять лет, и он увидит ее лицо на обложках всех существующих журналов сплетен. Но в те годы его подружка даже не считалась подающей надежды, и в театральное училище ее приняли за классическую славянскую красоту. В окружении Марка считалось, что с девушкой ему повезло, и даже его циничные друзья советовали «жениться, пока из-под носа не увели». Однако Марк с легкостью променял воспитанную и умную Элеонору на ветреную хабалку Жанну.

И ни минуты не жалел, хоть новый роман и получился коротким.

Ох, что это было за время! Как славно они гуляли по крышам, купались в фонтане на ВДНХ, ночевали в палатке посреди Измайловского лесопарка, срывались в Питер без денег и документов, а однажды автостопом в Крым, собирали шумные компании престранных людей, каждый из которых казался вполне вменяемым, но все вместе производили впечатление зрителей актового зала сумасшедшего дома. Жизнь была праздником, карнавалом, безумием, что почему-то не выматывало, а даже, наоборот, наполняло.

Конечно, Марк не был влюблен. Жанна являлась для него не идеалом, а исполненным солнца колодцем, из которого он залпом пил. Расстались они безболезненно — Жанна где-то спелась с известным рок-музыкантом, красивым, старым и больным, влюбилась в него без памяти и сразу же честно сказала об этом Марку. Такая выходка другой девушки больно ударила бы по его самолюбию, но Жанна всегда умела обставить все так, что ее решения выглядели логичными и единственно правильными. И Марк не только не был обижен, но даже вещи помогал ей перевозить — в арбатскую квартиру рокера, темную и засранную.