Но Жервеза и бровью не повела. Тринитэ осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания, приблизилась к двум собеседникам, сейчас напоминавшим скорее двух дуэлянтов. Они ее даже не заметили. Сильвен усилием воли взял себя в руки, чтобы суметь противостоять матери, остававшейся невозмутимой.
— Кто стоит за этой катастрофой, мама? — спросил он, не глядя на мать, вместо этого следя глазами за полетом чайки.
— Аркадийцы, — прошептала Жервеза. — Они — причина всего…
Тринитэ, не в силах справиться с любопытством, подошла к ним почти вплотную.
— Кто? — спросила она.
Ответа не последовало. В этот момент Тринитэ поняла, что на самом деле Жервеза вовсе не так безмятежна, как могло показаться на расстоянии. По ее лицу стекали струйки пота, в уголках губ вскипали пузырьки слюны. Она продолжала машинально твердить странное слово:
— Аркадийцы, аркадийцы…
— О ком ты говоришь? — растерянно спросил Сильвен. — Кто такие эти
— Поверь мне, Сильвен, лучше тебе об этом не знать, — ответила Жервеза, медленно отступая и одновременно поднимая ружье. — Я вынуждена была им подчиняться. Я никогда этого не хотела.
— Кому подчиняться?
Жервеза прикрыла глаза. Губы ее превратились в тонкую, почти незаметную полоску. Хранительница музея едва слышно произнесла:
— Но в обмен на это они не должны были его трогать… Только не его.
Внезапно она схватила Тринитэ за руку и лихорадочно проговорила:
— Скажи им, чтобы они не причиняли ему зла…
— Кому, мадам?
Взглянув в лицо сыну, Жервеза прошептала:
— Моему Сильвену…
При этих словах профессор окаменел. Вдруг он почувствовал, что какой-то предмет упирается прямо ему в живот… и понял, что Жервеза нацелила на него ружье. Тринитэ, вскрикнув от ужаса, отшатнулась.