Я не знаю, что мне делать!

— Джоэл, — говорю я с болью в голосе, проявляя перед Эдди шаткость своей позиции. — Я этого не хотела.

— Я знаю… — Он пытается улыбнуться, но у него не получается. — Ты меня предупреждала.

— Эдди, — говорю я.

Ему нравится слышать слабость в моем голосе.

— Да, Сита?

— Ты — дурак.

— А ты — сука.

Я вздыхаю:

— Чего ты хочешь? На самом деле? Скажи мне хотя бы это.

Он задумывается:

— Того, что и так идет мне в руки.

— Боже мой. — С ним бесполезно говорить. — Они тебя убьют. Эта планета не так велика, мест, где можно спрятаться, не так много. Человеческая раса устроит на тебя охоту, найдет и убьет тебя.

Он самонадеян:

— Еще до того как они поймут, что происходит, их останется не так много, чтобы устроить охоту.

Капающая кровь Джоэла для меня как река, как поток, от которого я, как ни стараюсь, не могу оторвать взгляд. Когда–то я находила удовольствие в таких красных потоках, но это когда я верила, что они вливаются в океан. В безбрежный океан милости Кришны. Но где он сейчас? Где этот великий бог, который обещал мне защиту, если я подчинюсь его воле? Он мертв, утонул в безразличии времени и пространства, как и все мы.

— Кришна, — шепчу я себе. — Кришна.

Он не появляется передо мной в видении и не объясняет, почему я вдруг отпускаю мать Эдди. Эта капитуляция — не акт веры. В этот момент я чувствую полное отчаяние от крушения всех надежд. Женщина уже стоит на пороге смерти, но как–то умудряется ковылять к сыну с кривой усмешкой на лице, как у испорченной куклы. Ее дорогой сын, думает она, снова одержал победу. За ней по деревянному полу тянется липкая красная дорожка. Лишившись живого щита, я беспомощно стою, ожидая выстрелов. Но их нет. Разумеется, время играет на Эдди, и он, наверное, приготовил мне что–то похуже. Он ждет, когда подойдет мать.

— Бабочка, — сладко говорит она, поднимая свои обескровленные руки, чтобы его обнять. Эдди высвобождает одну руку от Джоэла, словно готовясь ответить на объятие.

— Солнечный свет, — отвечает Эдди.