Я смотрю на Джоэла.

— Они приехали за Эдди? — спрашиваю я его. — Или за мной? Что ты сказал своему начальству?

Но, может быть, я рассудила слишком поспешно и слишком сурово. В последнее время в Лос–Анджелесе происходило много странного, много убийств было совершено сверхлюдьми. Возможно, Джоэл и не предавал меня, по крайней мере, умышленно. Возможно, я сама себя выдала. В старости я становлюсь небрежной и допускаю промахи. Я быстро подхожу к Джоэлу и грубо трясу его.

— Просыпайся, — говорю я. — Нам надо убираться отсюда.

Он открывает свои заспанные глаза.

— Ты выглядишь другой, — шепчет он.

— Это твои глаза стали другими.

По его лицу видно, что он начинает понимать:

— Ты меня изменила?

— Да.

Он слабо сглатывает:

— Я еще человек?

Я вздыхаю:

— Ты — вампир.

— Сита…

Я прижимаю палец к его губам:

— Потом. Нам надо быстро уходить. Сюда едет много полицейских. — Я ставлю его на ноги, и он стонет. — Через несколько минут ты почувствуешь силу. Такую силу, какой у тебя никогда прежде не было.

Я нахожу на кухне биковскую зажигалку, и мы идем к входной двери. Но еще не дойдя до нее, я слышу, как у входа с визгом останавливаются три машины. Мы бежим к заднему ходу, но там ситуация такая же. Полицейские с оружием на изготовку повыскакивали из своих машин, вращающиеся на их крышах синие и красные огни прочерчивают дорожки в ночном небе. Появляются новые машины, бронированные чудища с подразделениями спецназа внутри них. Загораются прожектора, освещая весь дом. Мы окружены. В таких ситуациях я действую плохо или, наоборот, очень хорошо — для вампира. Я хочу сказать, что, когда я загнана в ловушку, то начинают проявляться мои главные пороки. Я отставляю в сторону недавно обретенное отвращение к насилию. Однажды в Средние века, окруженная разъяренной толпой, я убила более сотни мужчин и женщин.

Правда, у них не было ружей.

Выстрел в голову мог бы меня убить, думаю я.