Через две недели у нее не осталось никаких следов проказы.

Артуро был в экстазе, но я волновалась. Мы велели женщине никому не рассказывать о том, что мы для нее сделали. Естественно, она рассказала всем. Разлетелись слухи. Артуро мудро отнес ее исцеление на счет божьей милости. Однако во времена инквизиции опаснее было быть святым, чем грешником. Грешник, если только он или она не были еретиками, мог покаяться и отделаться поркой. А святой мог оказаться колдуном. Лучше по ошибке сжечь святого, считала церковь, чем упустить настоящего колдуна. У них было извращенное представление о справедливости.

Артуро, однако, не был абсолютным дураком. Он больше не излечивал прокаженных, хотя десятки их толпились у его дверей. Но продолжал опыты на нескольких глухонемых, которые действительно были умственно отсталыми. Но как же трудно было избавиться от прокаженных. Исцеленная женщина дала им такую надежду. Современные ученые мужи часто толкуют о достоинствах надежды. По мне, так надежда приносит только горечь. Самые умиротворенные лица у тех, кто ничего не ждет, кто перестал мечтать.

Я мечтала, что стану любовницей Артуро, а теперь, когда он стал моим, он был несчастен. О да, он любил спать со мной, чувствовать меня рядом. Но он думал о том, что грешит, и не мог избавиться от этой мысли. Наша связь случилась в неподходящее время. Он нарушил обет целомудрия как раз тогда, когда был на пороге того, чтобы исполнить свое предназначение. Бог не знал бы, проклясть его или благословить. Я сказала, что ему не стоит волноваться насчет Бога. Я встречалась с этим парнем. Когда он хотел что–то сделать, он делал — независимо от всех твоих усилий. Я рассказывала Артуро много историй о Кришне, и он слушал, изумляясь. Однажды после близости он заплакал. Я предложила ему сходить на исповедь. Но он отказался — он мог исповедаться только мне. Только я могла бы понять его, говорил он.

Но я не понимала. Не понимала, что он задумал.

В этот период у него начались видения. Они бывали у него и раньше — и не настораживали меня, во всяком случае поначалу. Еще задолго до меня у него было видение, из которого он понял механизм своего метода трансформации. Но теперь видения стали очень специфическими. Он начал строить модели. Только семьсот лет спустя я поняла, что он создавал модели ДНК: человеческой, вампирской и еще одной. Да, действительно, пока мы смотрели, как люди корчатся на полу под воздействием моей кровавой ауры, Артуро видел больше, чем я. Он определил ту молекулу, в которой закодировано все тело. Молекула пришла ему в видении, и он наблюдал, как она изменяется под воздействием магнитов, кристаллов, меди и крови. Он видел двойную спираль обычного ДНК. Он видел двенадцать прямых нитей моего ДНК. И он видел, как их можно совместить.