Может быть, все действительно кончено, кончено навсегда.

Он дозвонился до Северной Каролины, узнал номер Лизл и набрал его. Ждал долго, но никто не ответил. Раз ее нет, возможно, она нашла Сандерса и повезла домой. Он попытался добыть телефон Эверетта Сандерса, но его номер не был зарегистрирован.

Оставалось надеяться, что там и без него все в порядке.

Ожидая прибытия миссис Трис, он слушал доносящийся из спальни миссис Вейер голос с заметным акцентом.

— Глен! Глен! Где мой завтрак? Я слышу запах еды! Кто-нибудь принесет мне поесть? Я есть хочу!

Билл покачал головой и услышал, как подошел мистер Вейер и принялся терпеливо объяснять своей Магде, что она недавно позавтракала, а до ленча еще несколько часов.

— Ты врешь! — заявила женщина. — Никто не кормил меня уже целую неделю. Я здесь с голоду умираю!

Билл понял, что за проблемы у мистера Вейера и почему нужна круглосуточная сиделка — болезнь Альцгеймера. И мистер Вейер сразу же превратился из таинственной личности, ревностного хранителя мистических тайн, в человеческое существо, несущее тяжкую ношу.

Но почему она называет его Глен? На почтовом ящике внизу написано имя — Гастон. Он отогнал эти мысли. Может быть, просто прозвище.

Вскоре позвонил снизу швейцар и объявил, что приехала миссис Трис. Через несколько минут раздался стук в дверь, и Вейер открыл ее.

Она стала старше, волосы у нее стали короче, подстриженные по моде, лицо исхудало и покрылось морщинками, но это была она.

— Кэрол! — выдохнул Билл, как только спазм отпустил горло. — Кэрол Стивенс!

Женщина ошеломленно смотрела на него, совершенно не узнавая.

— Никто... никто не называл меня так уже...

— Кэрол, это я! Билл Райан!

И тогда она узнала его. Он видел, как широко раскрылись ее глаза, когда прежняя память стала связываться со стоящим перед ней изменившимся человеком. Губы скривились, как будто она собиралась заплакать. Она протянула руки и бросилась к нему.

— Билл! О Боже мой! Это действительно ты!

И он обнял ее, прижал к себе, оторвав от пола. Он слышал, как она всхлипывает у него на плече, и чувствовал, что ему на глаза тоже наворачиваются слезы.

Наконец он опустил ее, но она по-прежнему прижималась к нему.

— О Господи, Билл. Я думала, что ты умер!