Мешок с Расаломом висел совсем близко, и на Глэкена, просвечивая сквозь пленку, пристально смотрел огромный глаз.
– Этого оказалось вполне достаточно,– сказал Расалом.
Этого оказалось вполне достаточно,
– Может быть, ты и прав, – ответил Глэкен.
Он перехватил рукоятку меча и поднял над головой, словно копье, нацелив острие в глаз. Расалом завизжал:
– Нет, Глэкен, подожди! Я помогу тебе!
Нет, Глэкен, подожди! Я помогу тебе!
– Я не пойду ни на какую сделку с тобой, Расалом.
Он завел руку назад для броска.
– Я снова сделаю ее здоровой!
Я снова сделаю ее здоровой!
Глэкен чуть замешкался и не смог удержаться от вопроса:
– Снова сделаешь здоровой? Кого?
– Твою женщину. Венгерскую еврейку, завладевшую твоим сердцем. Я верну ей разум– снова сделаю ее молодой.
Твою женщину. Венгерскую еврейку, завладевшую твоим сердцем. Я верну ей разум
снова сделаю ее молодой.
– Нет, ты не сможешь этого сделать. Даже Дат-тай-вао...
Дат-тай-вао...
– Я гораздо могущественнее этой игрушки. Теперь весь мир принадлежит мне, Глэкен. Когда я завершу свое превращение, то смогу делать все, что пожелаю. Я буду устанавливать свои законы, Глэкен. Все законы. И если скажу, что женщина по имени Магда должна снова стать тридцатилетней и быть абсолютно здоровой телом и духом, навсегда-навсегда,– то так тому и быть.
Я гораздо могущественнее этой игрушки. Теперь весь мир принадлежит мне, Глэкен. Когда я завершу свое превращение, то смогу делать все, что пожелаю. Я буду устанавливать свои законы, Глэкен. Все законы. И если скажу, что женщина по имени Магда должна снова стать тридцатилетней и быть абсолютно здоровой телом и духом, навсегда-навсегда,