Я снова был ребенком и сидел на перекладине знакомого забора. Стоял прохладный облачный день. По Старой камберлендской дороге шли путники. Я увидел повозку, набитую неграми. Там было множество женщин разного возраста. Их запястья сковывали кандалы, все рабыни сидели прямо на полу повозки. Им не дали ни охапки сена, чтобы смягчить дорогу, ни одеяла, чтобы укрыться от зимнего ветра. Возницы, разумеется, восседали на подушках спереди и кутались в теплую одежду. Я встретился взглядом с самой младшей девочкой, кажется, моей ровесницей. Ей было лет пять или шесть. Мы смотрели друг на друга всего мгновение. Я хотел отвернуться, не в силах выносить выражение скорби на ее лице, но не смог: я знал, куда ее везут. Наступила ночь. Вместе с маленькой негритянкой (не знаю, каким образом) я оказался в просторном амбаре, освещенном изнутри факелами и висячими масляными лампами. Из темноты я наблюдал, как рабов выстроили в ряд. Все негры неотрывно смотрели себе под ноги. Я видел, как за спиной у каждого раба встал вампир. Девочка смотрела мне в глаза. К ее шее приблизились клыки, а на плечи опустились когтистые лапы. «Справедливости…» — молила она, по-прежнему глядя на меня.

Клыки впились в ее плоть.

Девочка закричала, я тоже — и проснулся.

* * *

На следующее утро Эйб созвал министров.

«Джентльмены, — начал я, — мы много раз говорили об истинной природе этой войны и о наших истинных врагах. Мы вели споры — неизменно дружеские — о том, как наилучшим образом оказать сопротивление. Мы ужасались умению врагов вселять ужас в сердца наших людей. Рискну сказать, что даже мы сами испытали этот ужас. Так продолжаться не может. Джентльмены, пусть враг убоится нас. Лишим его тех работников, которые обрабатывают земли живых союзников, тех, кто строит гарнизоны и перевозит порох. Оставим врага без тех несчастных, которых растят на убой, будто скот, а потом ввергают во тьму. Джентльмены, давайте же заморим мерзавцев голодом — объявим рабов Юга свободными людьми!»

«Джентльмены, — начал я, — мы много раз говорили об истинной природе этой войны и о наших истинных врагах. Мы вели споры — неизменно дружеские — о том, как наилучшим образом оказать сопротивление. Мы ужасались умению врагов вселять ужас в сердца наших людей. Рискну сказать, что даже мы сами испытали этот ужас. Так продолжаться не может. Джентльмены, пусть враг убоится нас.

Лишим его тех работников, которые обрабатывают земли живых союзников, тех, кто строит гарнизоны и перевозит порох. Оставим врага без тех несчастных, которых растят на убой, будто скот, а потом ввергают во тьму. Джентльмены, давайте же заморим мерзавцев голодом — объявим рабов Юга свободными людьми!»