Вокруг стола раздались одобрительные голоса. Даже Сэлмон Чейз, так и не поверивший в существование вампиров, признал гениальность мысли Линкольна: необходимо было поразить самое сердце Юга. Сьюард же, хоть и присоединился к всеобщему одобрению, скромно высказал совет.

[Он] сказал, что прокламацию стоит обнародовать сразу после победы, тогда никто не сможет сказать, что мы решились на этот шаг от безысходности. «Что ж, — заключил я, — значит, нам нужна победа».

[Он] сказал, что прокламацию стоит обнародовать сразу после победы, тогда никто не сможет сказать, что мы решились на этот шаг от безысходности.

«Что ж, — заключил я, — значит, нам нужна победа».

III

III

Семнадцатого сентября 1862 года войска Конфедерации и Союза встретились на реке Энтитем-крик неподалеку от города Шарпсберг, штат Мэриленд. Силы конфедератов возглавлял генерал Роберт Э. Ли, который до войны состоял в весьма теплых отношениях с президентом. Северян вел генерал Джордж Б. Макклелан, демократ, презиравший Линкольна всеми фибрами души. Эйб писал:

[Макклелан] считает меня буффоном. Он полагает, что не пристало мне командовать им, человеком превосходного воспитания и ума. Я бы не обращал внимания, если бы он выигрывал побольше сражений! Вместо этого он сидит в лагере и вообразил, что вся Потомакская армия — свора его телохранителей! Ему не хватает предусмотрительности: когда следует идти в атаку, он ждет; когда необходимо удержать позицию и сражаться — отступает. Такого я генералу простить не могу.

[Макклелан] считает меня буффоном. Он полагает, что не пристало мне командовать им, человеком превосходного воспитания и ума. Я бы не обращал внимания, если бы он выигрывал побольше сражений! Вместо этого он сидит в лагере и вообразил, что вся Потомакская армия — свора его телохранителей! Ему не хватает предусмотрительности: когда следует идти в атаку, он ждет; когда необходимо удержать позицию и сражаться — отступает. Такого я генералу простить не могу.

В среду, 17 сентября, в предрассветные часы армии Ли и Макклелана выжидали. Солдаты не подозревали, что им предстоит самый кровавый день в американской военной истории. С первыми лучами солнца с обеих сторон раздались артиллерийские залпы. Около часа противники обменивались снарядами. Зачастую запал должен был отсрочить взрыв, чтобы вражеских солдат осыпало раскаленной шрапнелью. Запись в дневнике солдата Союза Кристофа Нидерера[58] (20-й Нью-йоркский пехотный полк, 6-й корпус) гласит:

Только я устроился поудобнее, как у меня над головой просвистел снаряд. Я чуть не оглох. Правой рукой я ощутил удар и увидел, что мундир запачкан чем-то белым. Я ощупал свою руку и возблагодарил Господа, что она осталась при мне. В этот самый момент я почувствовал, что лицо у меня в чем-то мокром. Это была кровь. Я поднял глаза и увидел, что солдату, сидевшему рядом (его звали Кесслер), снесло полголовы. Его мозги залепили лицо нашему соседу, Меркелю, так что он теперь почти ничего не видел. Такое могло произойти с любым из нас, так что никто особенно не испугался.