Ситуация с отсутствием на премьере Наполеона не только окончательно прояснялась, но и приобрела неожиданно выгодный и благоприятный для Лесюэра оборот. Более, теперь он страшился, как бы император не передумал и в последний момент не пожелал быть в Успенском Соборе, когда в присутствии его двойника Лесюэр объявит начало блистательной «Новой Трои».

***

Обрушившийся на Москву ночной снегопад, внезапно прекратился с рассветом. Кое-где снег лежал на кремлевской мостовой нетронутыми белыми островками, но в большинстве превратился в бесформенное грязное месиво, напоминающее разбитые русские дороги.

Покончившая с завтраком солдатня лениво выбиралась под хмурое октябрьское небо, забавляясь тем, чтобы залепить грязным снежком в голову зазевавшегося сослуживца. Окружающие незлобно смеялись, поглядывая на небо, пытались угадать, как скоро вновь пойдет снег. Самые же расторопные из молодых солдат, соорудив подобие снеговика, принялись ему кланяться и, хохоча, величать «русским богом».

Представший перед глазами Рафаила Зотова запущенный и разграбленный Кремль произвел на юношу тягостное впечатление. Не бывавший здесь прежде, имеющий представление о древней твердыне по нескольким гравюрам, изображавшим коронацию императора Павла в первый день Пасхи, Рафаил в апокалипсическом ужасе наблюдал за простым и обыденным поруганием святыни.

Французские солдаты вели себя точно так же развязано и бесцеремонно, как если бы располагались посреди захваченного села. Пожалуй, единственным отличием выступали столь раздражавшие французов многочисленные иконописные образа, впрочем, приспособленные остряками в объекты для тренировки меткой стрельбы.

Подавляя рвущийся из груди вопль, Зотов на мгновение закрывал глаза, но тут же представлял себя распятым на тяжелых соборных вратах, и грудью, насквозь проткнутой штыком. Видение было столь достоверным, что юноша мог рассмотреть и тонкие струйки крови, стекавшие из пробитых гвоздями рук, и застывшую на губах нездешнюю улыбку, венчавшую оборванный вздох.

«Пусть так! - думал он, сдерживая слезы. - Ненапрасная жертва!»

Подъехав к Успенскому собору, в котором вот-вот должно было начаться представление, герцог ди Таормина оставил юношу дожидаться у палатки часового, а сам незамедлительно проследовал в освященные факелами распахнутые врата храма.

Часовой озорно подмигнул юноше, предложил табак, но, встретив надменный взгляд заносчивого юнца, заворчал и отвернулся. В этот момент грянул наспех собранный Лесюэром оркестр, из храма хлынули помпезные, приправленные напускным сладкозвучием звуки увертюры «Новой Трои»…