Она ждала, чтобы он продолжил; сердце у нее забилось сильнее. Тонкий нос Блока учуял запах.

— Вы сказали, что узнали барона совсем недавно, да? И уже собираетесь выйти замуж? Ну, дайте-ка мне высказать свое мнение, Чесна; вы красивая и богатая женщина с великолепной репутацией в Рейхе. Даже Гитлеру нравятся ваши фильмы, а Бог свидетель, что самый любимый предмет в фильмах, любимых фюрером, — это он сам. Вы когда-нибудь задумались над возможностью того, что барон просто хочет жениться на вас из-за ваших денег и влияния?

— Да, задумывалась, — сказала она. Отвечено слишком поспешно, подумала она. — Барон любит меня ради меня самой.

— Но как вы можете быть в этом уверены, если не прошло достаточно много времени? Ведь здесь не тот случай, когда вы можете вот-вот исчезнуть с лица земли, так ведь? Почему бы не дождаться осени? — Он взял телефонную трубку, Чесна смотрела, как он набирал номер, и почувствовала, что кровь у нее стынет.

— Полковник Блок, — сказал он, представляясь оператору на связи. — Медиков, пожалуйста. — Он опять заговорил с Чесной: — Три месяца. Кому от этого станет хуже? Должен признаться, ни мне, ни Гарри этот человек не нравится. У него худой и голодный вид. Есть в нем какая-то фальшь. Извините меня. — Он опять переключил свое внимание на телефон. — Да, это Блок. Как прошла операция?.. Хорошо. Значит, он выправится?.. Достаточно, чтобы заговорить, да?.. И когда это может быть?.. Сутки — это слишком долго! Самое большое двенадцать часов! — Он говорил в трубку повелительным полковничьим голосом и подмигнул Чесне. — Слушайте меня, Артур! Я хочу, чтобы Франкевиц…

Чесне показалось, что она громко охнула. Впрочем, она не была в этом уверена. Ощущение было такое, будто горло у нее охватило стальной лентой.

— Чтобы Франкевиц мог отвечать на вопросы не позже, чем через двенадцать часов. Вы меня поняли? — Конец разговора. Он повесил трубку и оттолкнул телефон, как будто тот был ему чем-то неприятен. — Итак, мы беседовали о бароне. Подождите три месяца, и мы сможем узнать о нем все, что только можно. — Он пожал плечами. — В конце концов, это — моя профессия.

Чесна подумала, что сейчас закричит. Она испугалась, что могла выглядеть сейчас бледной, как труп, но если Блок и заметил, он ничего не сказал.

— А вот и шампанское! — Блок ждал, барабаня паучьими пальцами по столу, пока официант наполнял бокалы. — Ваше здоровье! — произнес он тост, и Чесне пришлось собрать все свое самообладание, чтобы не показать, как у нее дрожит рука, когда она поднимала бокал.

В то время, как пузырьки шампанского щекотали у нее в носу, опустился противовес, цепочка выполнила свое предназначение, дверь клетки открылась, и Блонди вырвалась на Майкла Галатина.