Доктор Стронберг стал было уходить, но остановился в дверях и сказал:

— Интересное у вас, однако, родимое пятно. Я никогда ничего подобного не видел.

— Родимое пятно? — спросил Майкл. — Какое родимое пятно?

Стронберг казался озадаченным.

— Ну, которое под левой рукой.

Майкл поднял левую руку и от изумления замер. От подмышки до бедра шла полоска гладкой черной шерсти. Волчья шерсть, догадался он. При таком напряжении организма и мозга он не полностью выполнил обратное превращение с тех пор, как выбрался из Фалькенхаузена.

— Невероятно, — сказал Стронберг. Он наклонился, чтобы разглядеть волоски поближе. — Это загадка для дерматологов.

— Наверное, — Майкл опустил руку и прижал ее к боку.

Стронберг мимо Чесны прошел к двери.

— С завтрашнего дня мы будем давать твердую пищу. Немного мяса в бульоне.

— Не хочу я никакого проклятого бульона. Я хочу ростбиф. Страшно соскучился.

— Ваш желудок к этому еще не готов, — сказал Стронберг и вышел из комнаты.

— Какой сегодня день? — спросил Майкл у Чесны, когда доктор ушел. — Дата?

— Седьмое мая. — Чесна подошла к окну и загляделась на лес, лицо ее омывал полуденный свет. — В ответ на ваш следующий вопрос скажу, что мы в доме нашего друга в сорока милях к северо-западу от Берлина. Ближайшее селение — маленькая деревушка с названием Россов — в одиннадцати милях к западу. Так что здесь мы в безопасности, можете отдыхать спокойно.

— Я не хочу отдыхать. У меня есть задание, которое нужно выполнить. — Но как только он сказал это, он почувствовал, как то, что ввел ему Стронберг, стало действовать. Язык у него онемел, он опять почувствовал сонливость.

— Четыре дня назад мы получили шифровку из Лондона. — Чесна отвернулась от окна, чтобы видеть его. — День вторжения назначен на пятое июня. Я радировала в ответ, что наше задание не завершено и что успех вторжения может быть под угрозой. Я пока еще жду ответа.

— Мне кажется, что я знаю, что такое Стальной Кулак, — сказал Майкл и стал излагать ей свою гипотезу о «летающей крепости».

Она внимательно слушала, с бесстрастным лицом, не выражая ни согласия, ни несогласия.

— Я не думаю, что самолет спрятан в ангаре в Норвегии, — сказал он ей, — потому что это слишком далеко от побережья вторжения. Но Гильдебранд знает, где самолет. Нам нужно попасть на Скарпу… — в глазах у него стало туманиться, во рту чувствовался сильный привкус лекарств, — …и выяснить, что же изобрел Гильдебранд.

— Вы никуда не можете ехать. Не в таком состоянии, в каком вы находитесь. Будет лучше, если я сама подберу людей и доставлю их туда самолетом.