— Дриблинг, Владимир! Ты что, совсем ничего не соображаешь в этой игре? — Человек, который кричал это, стоял у края площадки. На нем были черные рейтузы и полосатая судейская рубашка, у него была длинная грива белых волос, свисавших до лопаток, и рост у него был почти в семь футов. — Хватай мяч, Темкин! — кричал он и топал ногой. — Пропустил такой легкий бросок!

Безделье, переходящее в сумасшествие, — подумал Майкл. Но был там еще и Эрих Блок, вставший с места на открытой трибуне и махавший им, подзывая к себе. Несколькими рядами выше своего хозяина сидел Бутц, выглядевший как рассерженный бульдог.

— Привет! — сказал человек семи футов ростом, с белой гривой, обращаясь к Чесне. Он улыбнулся, показав лошадиные зубы. На нем были круглые очки, и Майкл решил, что он не старше двадцати трех лет. У него были темно-карие, блестящие, словно бы детские глаза. — Это вы — те, которые устроили ночью весь тот бардак?

— Да, это они, Густав, — ответил Блок.

— О. — Улыбка доктора Гильдебранда словно бы выключилась, глаза его стали мрачными. — Вы потревожили мой сон.

Гильдебранд мог быть гением по части химического оружия, подумал Майкл, но этот факт не мешал ему быть простаком. Возвышавшийся над ними молодой человек отвернулся от них и закричал заключенным:

— Не останавливаться! Продолжать игру!

Заключенные, спотыкаясь и пошатываясь, устремились к противоположной корзине, у некоторых из них ноги заплетались.

— Садитесь сюда, — Блок указал на место рядом с собой. — Чесна, будьте любезны, не сядете ли поближе ко мне? — Она подчинилась, подпихнутая стволом винтовки. Майкл занял место рядом, и Лазарев, озадаченный этим зрелищем, как и всем прочим происходящим, тоже сел. Двое охранников стали в нескольких шагах от них. — Здравствуйте, Чесна. — Блок потянулся и ухватил ее за руку. — Я так рад видеть вас…

Чесна плюнула ему в лицо.

Блок обнажил свои серебряные зубы. Бутц встал на ноги, но Блок сказал: — Нет, нет. Все в порядке, — и огромный человек опять сел. Блок вынул платок из кармана и вытер плевок со щеки. — Такой пыл! — спокойно сказал он. — Вы — настоящая немка, Чесна. Просто не могу поверить.

— Я действительно настоящая немка, — холодно подтвердила она, — и ни за что не стану таким немцем, как вы.

Блок не стал убирать платок обратно — на тот случай, если снова понадобится.

— Разница между победителем и проигравшим — это огромная пропасть. Вы говорите со дна этой пропасти. О, хороший бросок! — Он одобрительно похлопал в ладоши, Бутц тоже.

Гильдебранд выдал довольную улыбку.

— Это я научил его так бросать! — объявил тронувшийся в рассудке доктор.