Они ступили на широкий проспект, один из многих, разделявших город на равные части. И все они сходились к пирамиде. Не отдавая себе отчета, Могенс и остальные инстинктивно держались на почтительной дистанции от жутких сооружений, выстроившихся вдоль широкой улицы.

Что в принципе было глупо: таким образом они передвигались без прикрытия, прямо посередине проспекта, и это делало их легко уязвимыми. Если бы в этот момент из какого-нибудь дома выполз его жилец и бросил случайный взгляд, он бы не мог их не заметить. Так думал Могенс и тем не менее продолжал идти, как шел, предпочитая лучше подвергать себя опасности досрочного обнаружения, чем приблизиться к одному из этих жутких каменных творений хоть на секунду раньше необходимого.

Словно отгадав его мысли — а скорее всего, ее собственные летели в том же направлении — мисс Пройслер все чаще стала нервно озираться, пока наконец не посетовала:

— Не понимаю. Где они все?

— Возможно, Грейвс был прав в своих предположениях, — сказал Могенс. — Том?

Честно говоря, на ответ он и на этот раз не рассчитывал. Однако тот через несколько шагов ответил, все так же не поднимая глаз:

— Я в самом деле не знаю, профессор. Доктор Грейвс никогда не рассказывал мне о результатах своей работы. Кое-что я, правда, ухватывал: то подслушивал, то подглядывал, но…

— …не мог поверить, да? — продолжил Могенс, когда Том, не закончив предложения, потупился и закусил губу. — Я тебя понимаю. Я и сам глазам своим не верю, даже когда вижу все это.

Том благодарно посмотрел на него, но вид у него был по-прежнему удрученный.

— Нет, профессор, я должен был ему верить, — покаянно сказал он. — Знаю, что вы не высокого мнения о докторе. И, наверное, у вас есть на то свои причины… Но для меня доктор Грейвс… столько сделал. Он спас мне жизнь и… — Том долго не мог найти слов, потом, словно подводя черту, пожал плечами: — Во всяком случае, я ему так многим обязан, что в жизни не расплачусь.

— Не говори ерунды, Томас, — вмешалась мисс Пройслер. — Этот человек заключил сделку с дьяволом. Ты ему ничего не должен. Все, что он делает, делает из своей корысти, а вовсе не из заботы о ком-то. Не упрекай себя. — Она резко сменила тему: — Вон там.

Ее рука указывала на строение, показавшееся Могенсу похожим на абсурдным образом разрушенную мастабу.[23] Издали она выглядела нарядно расписанной и привлекательной. Когда же они приблизились, стало заметно, что краски потускнели под таким слоем серой пыли, от одного вида которой у Могенса буквально запершило в горле. Ему стало еще больше не по себе, когда он пригляделся к двум гигантским статуям, охранявшим вход по правую и левую сторонам. С расстояния они казались сфинксами, но таковыми не были. Окаменевшие стражи имели со сфинксами столько же сходства, сколько тот монстр, изображенный на крышке саркофага, напоминал человека.