Но было уже поздно. Раздалось шипение, будто на гигантскую раскаленную плиту упали миллионы капель воды, и внезапно из воды поднялся целый лес хлестких щупалец. Грейвс отпрянул, сколь отчаянным, столь и бессмысленным жестом прикрывая лицо, и споткнулся о саркофаг. Несмотря на тяжесть, тот от толчка заметно содрогнулся. Крышка со скрежетом съехала и упала за борт.

Из саркофага восстал кошмар.

Это было живое воплощение гравюры на крышке, только создание оказалось несравненно громаднее — настоящий исполин, против которого даже упыри казались карликами. Невообразимо, каким образом этот массивный, двухметрового роста гигант помещался в деревянном ящике. Тело его на самом деле походило на человеческое, правда, такое чрезмерно мускулистое, что выглядело почти комично. Вместо кистей рук у него были две клешни. Но самый чудовищный кошмар представляла собой голова: нагромождение беспорядочно извивающихся в конвульсиях тысяч и тысяч хлестких щупалец — эдакая пародия на морскую анемону, из вороха щупалец которой таращились выпученные, исполненные неукротимой злобой глаза, и ужасали они более всего своей схожестью с человеческими. Под ними щелкал горбатый клюв попугая, в котором ворочался мясистый язык.

Но жуткий вид этого чудовища был ничто против тех чувств, которые он пробуждал. Кошмарный монстр распространял вокруг себя такой ядовитый запах, что Могенсу буквально перехватило горло. Могенс видел и несравненно более отвратительных и безобразных уродов, но то, что содрогало его до глубины души — так это бесконечная чужеродность существа. Все в нем было абсолютно неправильно, и человечность Могенса корчилась от одного только признания факта его существования.

Грейвс пронзительно закричал, развернулся и ударил исполина лампой. Это не было ни обдуманным поступком, ни героическим деянием — слепой рефлекс с катастрофическими последствиями. Лампа угодила в высоко поднятую клешню чудовища и разлетелась мелкими осколками. Брызнула кровь неестественного мерзкого цвета, и, прежде чем фитиль окончательно погас, огонь успел поджарить пучок из массы щупалец, извивающихся вокруг черепа кошмарного чужеродца. Тот пронзительно завизжал голосом, похожим скорее на птичий клекот, чем на рев морского чудища, которое явно вышло из водных глубин. Монстр тяжелой поступью развернулся к Грейвсу и выкинул вперед жуткие клешни. При внешней неповоротливости движения его были настолько молниеносны, что глаз едва мог уследить за ними. Грейвс прикрылся руками, и гигантские ножницы отхватили ему кисти ровно у запястья.