Я больше не ограничен сердцебиением. Движением воздуха в легких. Дешевыми шестеренками и медленным тиканьем человеческих часов.

Сетракян оперся на консоль. Он ждал, когда к нему вернутся силы.

А ты что же, скорее погибнешь, чем продолжишь существование в более совершенном облике?

— Лучше умереть человеком, чем жить чудовищем, — сказал Сетракян.

Ты что же, не видишь, что для всех низших существ вы и есть чудовища? Это вы захватили планету для собственных нужд. Но всякому терпению приходит конец. Вот он и пришел.

В глазах Айххорста что-то мелькнуло, его мигательные перепонки сдвинулись, оставив только узкие щели.

Он приказывает мне обратить тебя. Я не жажду твоей крови. Иудейский инбридинг укрепил вашу линию крови, и в результате получился винтаж столь же соленый, минерализованный и мутный, как вода реки Иордан.

— Ты не обратишь меня. Сам Владыка не смог меня обратить.

Айххорст передвигался бочком, пока еще не пытаясь сократить дистанцию.

Твоя жена боролась, но не кричала. Я подумал, что это странно. Она даже не хныкала. Лишь произнесла одно-единственное слово. «Авраам».

Сетракян решил не обращать внимания на подстрекания Айххорста: ему было важно лишь, чтобы вампир подошел поближе.

— Она знала, каким будет конец, — сказал Авраам. — В свои последние минуты она даже нашла утешение, понимая, что когда-нибудь я отомщу за нее.

Она шептала твое имя, а тебя там не было. Интересно, что будешь выкрикивать ты в свой последний момент.

Сетракян уже почти опустился на одно колено, но все же, уперши кончик меча в пол и используя лезвие как костыль, удержался от падения.