Джемиль и Шанг-Да встали по обе стороны трона, не слишком близко, но и не слишком далеко. Шанг-Да был в своем обычном деловом черном костюме: черные брюки, черная рубашка, черный пиджак и начищенные до блеска туфли. Он всегда одевался тщательно, даже в лесу.

Джемиль мог бы одеться не хуже, но он старался соответствовать ситуации. На нем были джинсы, вроде бы свежеотглаженные, и красный топ в обтяжку, щегольски смотревшийся на темной коже. Бусины в косичках до пояса он заменил на черные и красные. Они матово блестели в свете факелов, будто сделанные из полудрагоценных камней.

Поймав мой взгляд, Джемиль не то чтобы кивнул, но показал глазами, что видит меня. Шанг-Да избегал смотреть на меня, озирая собрание, но стараясь не глядеть в мою сторону. Я думаю, если бы Ричард им позволил, они бы сделали все необходимое, чтобы обезопасить его трон. Но Ричард их стреножил, и лучшее, что они могли сделать, — действовать в этой смирительной рубашке чести, в которую он их затянул.

Мы с Сильвией переглянулись. Я видала ее коллекцию костей врагов. Иногда она их доставала и пересматривала — она говорила, что ей приятно держать их в руках. Я лично предпочитаю большую мягкую игрушку и чашку по-настоящему хорошего кофе, но чем бы дитя ни тешилось. Сильвия тоже сделала бы все, что нужно сделать, дай ей только Ричард волю.

А если бы я все еще оставалась лупой, так черт побери — беспощадного народу у нас достаточно, чтобы сделать эту работу, если бы Ричард хотя бы не мешал. Мы были с ним очень близки, но иногда даже и близко друг друга не понимали — простите за каламбур. Это злило до безумия. Будто смотришь, как идет поезд, и мы все орем: «Уйди с рельсов, уйди с рельсов!» Черт бы его побрал, мы его пытаемся стащить с рельсов, а он отбивается!

Если бы поездом был Джейкоб, я бы могла его убить, и дело с концом, но Рафаэль был прав. Если не Джейкоб, другой найдется. Это не Джейкоб был поездом, готовым раздавить Ричарда, а сам Ричард.

Его голос заполнил поляну.

— Мы собрались сегодня попрощаться с нашей лупой и выбрать другую.

Вой и аплодисменты примерно половины стаи. Но десятки вервольфов сохранили молчание и только смотрели. Это не значило, что они на моей стороне. Может быть, они нейтральны, но хорошо было знать, кто не был энтузиастом вышибания меня из стаи.

— Мы собрались вынести приговор тому, кто оскорбил стаю, лишив нас лупы.

Меньше аплодисментов, и воя тоже. Похоже, что голосов за осуждение Грегори не так уж много. Это хорошо. Не слишком, но все же. Хотя, если Грегори умрет, это не будет иметь значения.