Через месяц она с малышом вернулась в Англию. Он все-таки стал гражданином России.

Кстати, именно после рождения сына Александра получила у нас совершенно другое имя.

Я привез для нее еще не очень распространенную тогда в России игрушку — мобильный телефон, чтобы она могла в любой момент связаться со мной из клиники. В те несколько дней, что провела она там, мы обменивались SMS-записками по двадцати раз на дню. Первую записку она написала мне по-английски, а подписала по-русски латиницей: «Jena». Я не сразу понял, что она имеет в виду. Она тогда еще не очень уверенно ориентировалась в тонкостях использования латинского алфавита. Вместо слова «жена», которое требует сочетания букв ZH, у нее получилась какая-то нелепая «джена». Стараясь развлекать и веселить ее, я все время над этой ошибкой подтрунивал. Стал в своих посланиях в шутку обращаться к ней: «Дорогая Джена!» Потом мы оба — она в подписях, я в своих обращениях — сократили бессмысленное словечко до первой буквы.

Через некоторое время и я, и она привыкли к ее новому имени, даже наши немногочисленные близкие друзья стали обращаться к моей жене только так: Джей.

Катюшку она носила и рожала в Лондоне. Не дожидаясь очередного всплеска невроза, я сам несколько раз предлагал ей отправиться в Москву. Обещал, что приеду потом — на целый месяц, а не на две недели, как в прошлый раз. Любимая, посмотрев на меня с наигранной шутливой обидой, заявила: «Кто старое помянет, тому глаз вон».

У нее действительно было совсем другое настроение. Она освоилась в Лондоне, появились приятельницы — тоже молодые мамаши. А главное, она с утра до ночи возилась с Питом, ей некогда было скучать. Когда дочка родилась, она самоуправно ее зарегистрировала. Кэти у нас — подданная ее величества.

Всю эту нервную эпопею, связанную с рождением Пита, я после появления Кэйт благополучно забыл. По-настоящему забыл. До того ли? Работа, дети. Джей за три года не дала мне ни единого повода вспомнить старое.

И когда она пропала, когда мы отчаянно пытались встретиться, я был уверен, что только цепь нелепых и досадных случайностей препятствует этому. Потом я почувствовал роковой, мистический привкус происходящего. Я не думал об этом, только чувствовал, как опутывает мою жизнь паутина наваждения.

И только когда обнаружил, что дети бесследно пропали, я вспомнил. Я подумал: если бы жена захотела уйти от меня, в ней, скорее всего, ожили бы прежние страхи. Она попыталась бы спрятать детей, особенно дочку — гражданку Великобритании. Я посмотрел на все происходившее с момента ее исчезновения как на спланированную акцию. Именно поэтому я прекратил поиски в первые недели катастрофы, когда, возможно, еще не поздно было что-то исправить. Почти безотчетно я принял решение, что не стану препятствовать планам жены: дети в любом случае должны оставаться со своей матерью. Пусть она успокоится, уверится в своей безопасности… И тому подобное…