— Пойдем, — требовательно сказал он, взяв ее за локоть. — Выйдем на открытое пространство.
Она попыталась воспротивиться, но он силой вывел ее из тени колонны, и она, опасаясь эскалации конфликта, покорно поплелась за ним.
— Нам нечего скрывать, — подбодрил он ее.
Он провел ее по центральному проходу и остановился прямо перед богато украшенным сияющим алтарем. Чистый, как бриллиант, разноцветный витраж напротив с голубыми, красными и желтыми стеклами сверкал, словно изображение в калейдоскопе, в который Элеонор однажды глядела в лондонском магазине оптики. Витраж был настолько прекрасен, что она не могла отвести от него взгляд.
Синклер зажал обе ее руки в ладонях и мягким голосом произнес:
— Я, Синклер Арчибальд Копли, беру тебя, Элеонор… — Он запнулся. — Ну и дела. Я твоего второго имени не знаю. А оно у тебя есть?
— Джейн.
— …беру тебя, Элеонор Джейн Эймс, в законные жены, — продолжал он. — Обещаю быть тебе верным и любящим мужем в богатстве и бедности, в болезни и здравии до тех пор, пока смерть не разлучит нас.
Они торчали перед алтарем у всех на виду, как два тополя на холме, и Элеонор, засмущавшись, попыталась опустить руки, но Синклер не дал ей этого сделать.
— Надеюсь, ничего не забыл. Если я что-то упустил, пожалуйста, поправь меня.
— Нет. Кажется, все правильно сказал.
— Хорошо. А теперь повтори клятву, и пойдем в тот шумный бар на площади, выпьем за молодоженов.
— Синклер, — взмолилась она, — я не могу.
— Не можешь? — В его голосе послышались нотки раздражения. — Или не хочешь?
Теперь на них обратил внимание и священник с длинной седой бородой и проницательными черными глазами, сверкающими из-под кустистых бровей.
— Синклер, я думаю, мы должны уйти отсюда.
— Уйдем, — ответил он. — Но только после того как спросим присутствующих прихожан…
— Каких еще прихожан?
Кажется, в нем просыпался тот,