Матрас сморщился посередине, и Майкл чуть пододвинул его к стене.

Что бы там ни думал Мерфи, кому-то придется сообщить Элеонор про Синклера. Но как она отреагирует? На первый взгляд вопрос простой, но только не на взгляд Майкла. Элеонор, естественно, испытает облегчение. Радость? Возможно. А потом проявит пылкость чувств и потребует немедленной встречи с возлюбленным? Майкл не знал, принимает ли он желаемое за действительное или интуитивно на самом деле что-то понял, но он чувствовал, что в Элеонор есть нечто такое, что пугает Синклера. Из того, что Элеонор рассказала в своей поистине фантастической истории про них двоих, Майкл сделал вывод, что это лейтенант втянул ее в безумную и опасную одиссею… одиссею, которая продолжается до сих пор.

Но как бы сильно она ни любила его раньше, может ли так случиться, что в новом мире их совместному путешествию придет конец?

Майкл вспомнил брошь у нее на платье. Венера, выходящая из пены морских волн. Весьма подходяще, не правда ли? Элеонор тоже вышла из моря. К тому же она очень красива. Он невольно почувствовал себя предателем — Кристин только-только похоронили, а тут такие мысли.

Но факт остается фактом: он что-то испытывает к Элеонор. Майкл не мог этого отрицать. Как и остановить бурный поток мыслей. Лицо девушки его преследовало. Изумрудные глаза, длинные черные ресницы, пышные каштановые волосы. Бледная, как у призрака, кожа. Она казалась ему пришелицей из другого мира — по сути, так оно и было, — и Майкл очень боялся за нее в новом мире. Ему хотелось ее защитить, провести по новой жизни, спасти.

В занавешенной койке было тихо и темно, как в могиле.

Он вспомнил, как увидел ее впервые, погребенную во льду.

А потом повстречался с ней, испуганной и одинокой, в заброшенной церкви. Но даже тогда она не стала раболепствовать. Девушка сохранила достоинство и силу духа, невзирая на все страдания.

Что она там играла на пианино в комнате отдыха? Ах да, старинную печальную балладу «Барбара Аллен». В голове у Майкла звучала ее грустная мелодия.

Шторка в ногах кровати колыхнулась.

Он вспомнил, как зарделись румянцем щеки Элеонор, когда он уселся рядом с ней на банкетку. Шуршание платья с пышными рукавами, острые мысы черных туфель, нажимающие на педали…

Матрас прогнулся, как если бы на кровать надавил… дополнительный вес.

Он вспомнил ее запах. Приятный аромат с оттенками мыла, кажется, окутывал его и сейчас…

Вспомнил ее голос… мягкий, чистый, с сильным акцентом.

И вдруг в кромешной темноте он действительно его услышал.

— Майкл…

Ему это почудилось? Наверное, завывающий снаружи ветер.