Все это, я был уверен, в пределах объяснимого, все это можно понять, если установить фундаментальные факты, лежащие в основе.

И неожиданно я понял. Бок о бок в этой женщине рядом с человеческим жило сознание, чуждое земле, бесстрастное, по крайней мере в нашем понимании страстей, упорядоченное, математическое – проявление вечного закона, которому подчинены движения звезд.

Вот что было в жестах, пробудивших молнии. Вот что звучало в песне, когда звуки трансформировались в движения. И это нечто большее, чем знает и воспринимает мое сознание.

Что–то делит ее сознание, нет, правит им, спокойное и безмятежное, что–то абсолютно недоступное, немыслимое, космически слепое ко всем человеческим эмоциям; оно, подобно вуали, покрывает все ее сознание, штампует – странное слово, почему я вспомнил его? – штампует мысли, что–то отпечаталось на ней, как… как гигантский след на поле синих маков, маленький отпечаток в комнате с драконами.

Я попытался сдержать поток фантастических мыслей; принялся внимательно наблюдать за Норалой, чтобы вернуться к нормальному состоянию.

Покров соскользнул с нее, обнажив шею, руки, правое плечо. На груди пряжка тусклого золота соединяла прозрачные складки светло–янтарного шелка, покрывавшего ее высокие груди, не скрывая в то же время их божественных очертаний.

Широкий золотой пояс перехватывал талию. На длинных стройных ногах золотые сандалии, до круглых колен ноги опоясаны ремнем.

Сверкающее сквозь янтарные складки, светящееся чудо ее тела.

Оживший замысел великого скульптора. Богиня молодости земли, возрожденная в Гималаях.

Она подняла взгляд, нарушила долгое молчание.

– Вы пробуждаете во мне старые мысли, – сонно сказала она, – старую мудрость, старые вопросы – все, что я забыла, и считала – навсегда…

Золотой голос смолк – говорившая исчезла, как будто растаял призрак, как будто порвалась кинолента.

Вспышка пронеслась по небу, еще и еще. Яркий зеленый луч, похожий на прожекторный, устремился к зениту, постоял мгновение и ушел. Вверх устремились копья и стрелы зари; все быстрее и быстрее, одно за другим, радужные, синие, дымчато–красные.

Вся долина стала видна.

Я чувствовал, как Вентнор сжимает мне руку. Посмотрел, куда он показывает. В долину справа вдавался отрог, в полумиле от нас, высотой футов в пятьдесят.

На его вершине стояла – Норала!

Руки ее были подняты к сверкающему небу. Огни зари поднимались и опадали, двигались и застывали – и вместе с ними шевелились пряди волос Норалы. И в них и сквозь них весело проходили маленькие светящиеся точки.

Все ее обнаженное тело было ярко освещено, оно сверкало и пульсировало светом, свет наполнял ее, как сосуд, она купалась в нем. Схватила руками пламенеющие локоны, подняла их вверх. Начала медленно, ритмично раскачиваться; как далекое эхо, послышались золотые звуки ее пения.