Максим набрал в грудь побольше воздуха и на выдохе опустил скальпель и сделал надрез в соответствии с указаниями Антона. Человеческая плоть неожиданно легко подалась под острым как бритва ножом хирурга. Края по линии надреза разошлись в стороны, обнажая зияющую щель. Максим слегка покачнулся, но скальпель из рук не выпустил. Весь мир для него сузился до этого единственного разреза. Он еще никогда не резал живого человека, и это новое, доселе неизведанное, ощущение вопреки ожиданиям, придало ему сил. Он видел только собственную руку, сжимавшую нож и вторую, пытавшуюся чуть раздвинуть края раны.

— Хорошо начал, — подбодрил его Антон, — все правильно, молодец. А теперь помоги мне увидеть его аппендикс. Это отросток кишечника, который сильно воспалился и увеличился в размерах.

— А поточнее нельзя узнать, как он выглядит? — Максим был готов взорваться. Чрезмерная ответственность за жизнь мальчика, которую он ощущал каждой порой пот, который заливал ему глаза, несмотря на прямо-таки героические усилия Ольги, вынужденной взять на себя обязанности ассистентки и беспрестанно протиравшей ему лоб платком — все это портило ему нервы. Но самое страшное: половинчатое состояние шока медленно перерастало в полноценные ощущения. Руки опускались сами собой, и лишь мысль о жизни Фила останавливала его от того, чтобы все бросить и просто уйти. Поэтому он постарался выбросить из головы все до единой мысли (в первую очередь избавившись от крысы-паники, которая уже вовсю бегала в его сознании, но пока не кусала) и вновь склонился над мальчиком. Вновь облив для дезинфекции руки водкой (и, что уж греха таить, пару раз глотнув для храбрости), Максим раздвинул края надреза. Он испытывал отвращение и ненавидел себя за это.

— Смотри слева. Слева от тебя! — Антон говорил с надрывом в голосе, выдававшим его волнение. — Ты должен его увидеть.

— Ребята. Максим, — ни тот, ни другой не придали этому голосу значения; они оба были мыслями в процессе.

— Макс! — Ольга взглянула на него, но он снова не обратил внимания.

— Попался! Ублюдок попался! Вот же он, — в пылу операции он не заметил, что уже и Антон отвлекся, перестал подсказывать и отвернулся. — Ну, теперь ты не уйдешь…

— Максим! — Ольга не сорвалась на крик, но Макс внезапно дернулся, словно получил пощечину. Он поднял глаза и недоуменно посмотрел сначала на Антона, а потом на девушку, не понимая, почему они его останавливают.

— Не надо, дружище, — Антон, превозмогая собственную боль, отполз в сторону и снова оперся спиной о ствол дерева, но перед этим ободряюще похлопал Макса по плечу.