— Все правильно, Кван, — сказал Фрэнк, пытаясь подбодрить юношу. — Лжи всегда сопутствует еще большая ложь, так что не беспокойся. Типографской краски на твой век хватит. На этом свете немало журналистов, которые знают, кто ты на самом деле.

Кван равнодушно пожал плечами. На его маленьком лице застыла горькая мина.

— Ты еще поведаешь миру о своем прошлом, — продолжал Фрэнк. — У тебя будет уйма времени, когда мы выберемся из этой передряги.

Это было ошибкой. Кван бросил на Фрэнка красноречивый взгляд, тот смущенно откашлялся, похлопал глазами, потрепал молодого человека по плечу и торопливо удалился.

Фрэнку добавляло волнений еще и то обстоятельство, что, невзирая на весь ужас положения, жизнь на станции постепенно входила в спокойное русло. Фрэнк хотел непрерывно продвигаться вперед, вести переговоры и, спланировав эндшпиль, успешно завершить борьбу и вырваться на свободу. Затишье было смерти подобно. Патовая ситуация на руку хозяевам станции, которые никуда не торопятся.

Между тем выполнение требований террористов откладывалось на неопределенное время. Они продолжали удерживать станцию, но добились своими действиями результата, прямо противоположного желаемому. Призывы Григория и Квана потонули в потоке статей о террористах, экологические требования Марии-Елены вовсе не достигли ушей публики, а Фрэнк так и не получил своих денег.

В соответствии с первоначальным замыслом, в самое последнее мгновение Фрэнк должен был покинуть своих товарищей, собиравшихся сдаться властям и продолжать агитацию. При этом подразумевалось, что, как только скрипучая бюрократическая машина выдаст решение о выплате пяти миллионов долларов, Григорий потребует положить их в чемоданы, погрузить в стоящий у ворот автомобиль и позволить одному из членов группы сесть в него и уехать.

План сводился к тому, что водитель, если его не задержат и не станут преследовать, спустя шесть часов позвонит сообщникам и сообщит, что все в порядке. Если звонка не будет, станцию уничтожат. (На самом же деле предполагалось, что, как только Фрэнк отъедет от ворот, остальные немедленно сдадутся. Фрэнк хотел взять с собой Марию-Елену, если та согласится уехать, но она, судя по всему, намеревалась остаться.)

Стало быть, власти должны были наконец осознать, что им придется расстаться либо с пятью миллионами, либо со своей ненаглядной электростанцией.

Ждать оставалось недолго.

Пэми спала больше всех, но, даже бодрствуя, была вялой и безучастной ко всему, словно захворавший ребенок. Благодаря неисчерпаемому запасу психической энергии Фрэнк отдыхал меньше всех, но и захватчики, и заложники по очереди спали на диванах в комнате отдыха, укрываясь тонкими одеялами, которые хранились в чулане на случай каких-либо осложнений, требовавших постоянного присутствия персонала на станции. (Террористы рассчитывали создать такие «осложнения», подняв шумиху вокруг электростанции, но не предвидели, что в действительности причиной осложнений станет тупиковое положение, в котором они оказались.)