— Значит, вы меня предали, и люди за забором уже знают мое имя? — спросил Фрэнк. Теперь это не имело никакого значения, но он хотел знать правду.

К его удивлению, женщина ответила:

— Нет. Кроме меня, о вас никому не известно, и я хотела бы…

— Но как вы узнали?

— Бросьте, Фрэнк. Какая разница? Я знаю о том, что вы затеяли, и…

Фрэнк бросил взгляд на контейнер и едва заметно улыбнулся.

— Что ж, вы могли догадаться.

— Не делайте этого, Фрэнк, — продолжала женщина. — Вы мне доверяете?

С чего это он должен ей доверять? А, впрочем, почему бы и нет? Там, в Небраске, после того как он заменил шину, она отнеслась к нему по-человечески и даже норовила всучить триста долларов, чтобы удержать его от преступления. Коли она оказалась единственным человеком, знавшим о том, что среди террористов есть некто Фрэнк Хилфен, то, вполне возможно, стоит принять на веру все, что она говорит.

Но можно ли на нее положиться? Какие цели она преследует?

— Смотря в чем, — отозвался Фрэнк. — Вы хотите, чтобы я вышел и сдался?

— Нет! Это — последнее, чего бы я пожелала. Точнее, предпоследнее.

— Чего же вы хотите?

— Во-первых, чтобы вы удержали Марию-Елену от самоубийства.

Фрэнк был поражен.

— Вы и о ней знаете? Откуда?

— Фрэнк, — торопливо и настойчиво заговорила женщина, — я не стану отвечать на эти вопросы, так что прекратите их задавать. Я хочу, чтобы вы уговорили Марию-Елену продолжать жить. Потом вы оставите станцию на попечение Григория…

— Оставлю?

— Он, Пэми и Кван все равно умрут, — безжалостно отчеканила женщина, — а вам с Марией-Еленой еще жить да жить.

— В тюрьме? — с горечью отозвался Фрэнк.