Кляко был не из тех, кто верил во что-то сверхъестественное. Он верил прежде всего фактам. А они говорили, что в квартире не было запаха какого-нибудь синтетического топлива: керосина, бензина… Чем же тогда их сожгли?

В том, что это было убийство, Кляко не сомневался.

Он набрал номер на мобильном телефоне и вызвал оперативно-следственную группу по этому адресу, строго наказав, чтобы все досконально проверили. Он не любил оставлять загадки неразгаданными.

Позвонил еще по двум телефонам. На звонки никто не ответил.

Он звонил в остальные Центры в городе. И это молчание стало олицетворением его предчувствий. Надо было все проверить лично. Степан Федорович завел машину и поехал. Волнение было настолько сильным, что его стало трясти в ознобе, и совершенно неожиданно для себя он заплакал. Он плакал от того, что чувствовал стремительное приближение собственной смерти. Он был в этом полностью уверен. Не знал, не предполагал, от чего и как умрет, но чувствовал, что она следует за ним по пятам, как упрямый и голодный хищник, от которого невозможно скрыться и защититься.

Наведавшись в еще два Центра, Степан Федорович уже ничему не удивлялся. Он со спокойствием человека рассматривал сгоревшие трупы, разбитую технику и вызывал оперативно-следственные группы. Его поражало одно — то, что кто-то хорошо был осведомлен о Центрах, и планомерно их уничтожал, применяя при этом неизвестное доныне оружие: люди сгорали внезапно, до тла, но в квартирах больше ничего не было тронуто огнем. Только дым, тошнотворный запах горелого человеческого мяса и жара. Во все квартиры, как понял Кляко, преступник проникал все тем же необъяснимым способом, для чего-то раскаляя дверные замки.

В последний Центр, находящийся в Гончарах, Степан Федорович даже не звонил, уверенный, что и там дела обстоят подобным же образом.

Когда после его звонка в квартиру дверь неожиданно открыла хозяйка в полном здравии и хорошем, если судить по широкой улыбке на красивом лице, настроении, он растерялся, но скоро почувствовал облегчение: преступник наверняка знал обо всех Центрах, но в этот он еще не заявился, или Кляко его опередил.

— Степан! Добрый день.

— Наташа? — он не смог скрыть своего удивления.

— Да. — С лица женщины сошла улыбка, и она смотрела на гостя с тревогой. — Что случилось? Ты… Ты не очень хорошо выглядишь.

Он пожал плечами и провел дрожащей рукой по бледному и постаревшему всего за несколько часов лицу.

— Можно войти? — нерешительно спросил он.

— Да, да, конечно. — Женщина отошла в сторону, плотнее запахивая домашний халат, позволяя гостю войти, после закрыла дверь.