Андрей Николаевич направил автомобиль как можно ближе к бортику тротуара, чтобы получить возможность, обогнав женщину, увидеть ее лицо. Все-таки расстояние было слишком велико, чтобы разглядеть все детали, рассмотреть их с хищной жадностью, но он увидел тонкость черт, именно ту самую тонкость, изящество, которое является предтечей настоящей природной красоты. Довольная улыбка скользнула по его немного полноватому лицу. Он прибавил скорость и поехал вперед, надеясь, что успеет справиться со всеми необходимыми делами еще до того, как женщина свернет, например, на улицу Прорезную, и ему после предстоит помаяться минут десять-пятнадцать в томительном ожидании, разыскивая очаровательную незнакомку по ночным киевским улицам. Он вернулся к Бессарабскому рынку и купил у ночной торговки букет роз. Конечно, можно было заранее подготовиться как следует к настоящему промыслу, и купить букет заранее, но Москович любил себя за то, что использовал в своем хобби каждый раз новые приемы, а если применял старые, то нерегулярно. Именно эта особенность, как он считал, помогала ему в удачной охоте.

Скорее всего, его новая будущая знакомая, была чем-то сильно взволнована. Это мелькание огонька сигареты, нервные короткие затяжки, высоко, гордо и даже дерзко вскинутая голова, небрежно распахнутый плащ, нарочито спокойная походка — все это могло рассказать о многом, и рассказывало. Все остальное дополнял Крещатик…

Эта старинная и безусловно красивая улица была тем самым проявителем человеческого настроения. Днем по ней ходили люди, которые жили надеждами на улучшение своего будущего, на изменение своей жизни (когда-то и сам Андрей Николаевич вышагивал по ней, всматриваясь в богато убранные окна несомненно дорогих квартир, рассматривая дорогие автомобили, шуршащие по ровному асфальту улицы с уверенностью сытой жизни ее владельцев); вечер с Крещатика принадлежал большей частью тем, кто искал простого общения с людьми интересными и социально близкими (можно часто видеть группки, спокойно стоящие подле какого-нибудь, счастливого от этого, саксофониста, художника, скрипача), вечер Крещатика — это время рождения дружбы; ночь же, на Крещатике редко спокойная и пустынная, принадлежала тем, кто искал отдушины в разочаровании настолько сильном, что не было сил и возможности таить его, нести его среди безликих высоток спальных районов, запирать в блочных стенах куцых квартир, именуемых не иначе, как "гостинками". Отчаяние, одиночество, разочарование и душевную боль в Киеве упорно несли на ночной Крещатик. А почему — ответить определенно никто не мог, не может и не сможет.