Стоя возле плачущей Виорики, Александр думал о времени. Да, он мог не оказаться на четыре года на больничной койке, пораженный безумием, а мог пойти вслед за ней. Ведь для этого она встречала его тогда на Львовском вокзале. Не сказала, не намекнула ему ни единым словом, не дала тогда понять, для чего она пришла, для чего была с ним, почему была его… А время всё рассказало, но его надо было прожить. Он задумался о том, что его бы ожидало там, если бы он пошел вслед своей любви.

— Не думай так, Саша, — произнесла она, вытирая слезы. — Я была с тобой потому, что мне было одиноко там, одной… Мне было позволено так сделать.

— Кем? — машинально спросил он, хотя, кажется, догадывался, о чём говорила Виорика.

— Это не столь важно сейчас, когда у тебя и у меня есть жизнь.

— Я мало что понимаю, Виорика, в том, что происходит вокруг нас, и уверен, что если стану задавать тебе вопросы, то твои ответы мало что прояснят для меня. Наверное, я не готов к тому, чтобы понимать то, что не понятно простому смертному. Но все-таки мне хочется знать, как получилось так, что ты вновь жива?

Она пошла по лесной тропинке неторопливым шагом.

— Я не знаю сама, Саша… Могу только догадываться. Все дело, скорее всего в том, что я что-то недоделала на Земле, перед тем, как уйти в вечность. Может, просто, не долюбила, как положено женщине. Не дала тебе счастья, не оставила продолжения своей крови на Земле, детей. Не уверена, конечно, но стараюсь так думать.

Он догнал ее и, взяв ее за плечи, развернул к себе. Вновь, как и раньше, очень давно, его ослепила абсолютная, словно из чистого стекла, прозрачность ее глаз. Они были настолько глубоки, что из их бездонности струилась нежная голубизна, само небо. Отчаянно захотелось их поцеловать…

— И ты для этого вернулась? — с надеждой спросил он, из последних сил борясь с желанием.

— Нет. — Виорика опустила глаза, словно опасаясь, что он сможет прочитать в них причину ее ответа. — Сейчас нет, Саша… Я очень люблю тебя. Мы можем сейчас заняться любовью, но этого не сделаем. Знаешь почему?

Он отпустил ее плечи:

— Да. Этого не хочу я.

— Причина в том, что ты сомневаешься. Не даешь себе полностью поверить в то, что видишь. Я живая, как и прежде.

Теперь она смотрела на него с надеждой. Еще он видел, как потемнела, стала синей глубина ее глаз. В них была тоска.

— Прости, — упавшим голосом, произнес он, чувствуя, как жар стыда разгорается в сердце. — Я не хочу говорить об этом, тем более ты знаешь все сама. Как я понял, ты хорошо умеешь читать мои мысли.

Виорика вяло улыбнулась: