Было больше, чем несколько человек, остающихся в городе; некоторые несколько ночей назад пришли бороться с нами, надеясь вырвать у вампиров власть. Кто спрятался в собственных убежищах, ждали конца нашей борьбы. Я не виню их. Когда великаны сражались, муравьи были разгромлены.

Я проезжал улицы, не столкнувшись ни с одним драугом, хотя я чувствовал их тяжелое присутствие. Отсутствие их пения было важным и блаженным признаком их осторожности, страха. Да, подумал я. Правильно, что боитесь. На сей раз мы прикончим вас. Я предположил, что Магнус чувствовал то же самое ликование при обнаружении Морганвилля, последнего убежища обреченного вида. Гордился бы он шансом наконец полностью уничтожить нас, даже если это означало его собственный конец, или нет? Если они уничтожат вампиров, драуги направятся к менее питательной, но более многочисленной добыче. Захват Шейна был достаточным доказательством этого. Они сделают то же самое с людьми.

В некотором смысле, спасая себя, мы спасаем тех, кто служит нам.

Я припарковался в конце темного переулка, открыл дверцу автомобиля и огляделся по сторонам. Были тени, зловещие, но те были довольно обычными для этого места. Никаких следов или запаха драугов, кроме того, что исходил от багажника. Я сам сильно пропах этим.

Грязное дело, и душераздирающее.

Я понес Амелию к лачуге в конце сужающейся дорожки. В Лачугу Мирнина, в которой была только лестница, ведущая вниз, в лабораторию, и ничего больше, кроме мерцающих отблесков и люка. Там было темно, все огни погашены, но пока я спускался, лампы мерцали в ответ на движение. Думаю, новшество Клэр. Мирнин едва ли стал заботиться об этом.

В лаборатории был хаос, но это также было нормой; мягко говоря, Мирнина не беспокоил внешний вид. Девочка пыталась навести порядок, но это было не на долго. Я прошел мимо битого стекла, упавших стульев, разбросанных книг и бумаг и остановился перед большим запертым шкафом с надписью ОПАСНО с различными устрашающими символами и знаками.

Когда я протянул к нему руку, я почувствовал вспышку энергии позади себя и оглянулся, чтобы увидеть формирующийся статический туман. Не драуг.

Творение Мирнина.

Это было неестественно, эта вещь, это появление; он использовал мозг вампира, чтобы привести усилить это и оставить дух человека. Сопротивляющегося вампира, если быть честным; шутка Бишопа, сделавшего нашего злейшего врага одним из нас. Наказание для обоих — отца и сына. Я задался вопросом, что Шейн Коллинз чувствовал, зная о выжившем отце — если это можно так назвать — в этой жалкой, бессильной форме.