Сергей смотрел на женщину в спальне. Ее грудь судорожно вздымалась, мелкие капли пота стекали по широкому (как у мамочки) лбу. В глазах было отчаяние. Много отчаяния… А еще в них, при желании, можно было увидеть ожидание.

Ожидание БОЛИ.

— Хей, детка… — бормочет существо, бормочет Сергей. — Я уже иду…

Эта гребаная сучка — она боится. Вся трепещет, испускает волны страха. Страх в ее карих глазах, в спутанных, похожих на паклю, волосах, в капельках пота, в затертой ночной рубашке, которую она не снимает годами.

— Будет больно, милашка, не без того… — бормочет существо, приближаясь.

О, это прекрасное чувство — знать, что тебя боятся. Что может быть прекраснее осознания своей власти. Знания, что одно движение твоего когтя, способно навеки остановить это маленькое трусливое сердечко.

Не такое ли чувство ты испытал теплым апрельским деньком, когда пытался сколотить лестницу, и эта сучка застала тебя с молотком в руках. Вспомни взгляд, полный тупого недоумения, когда она смотрела на прорехи в твоих штанах. Она так и не решилась спросить, откуда прорехи, хотя в ее глазах так и плескалось любопытство. Черт, да она просто изводилась, боясь задать самый главный вопрос.

— Какого черта, ты делаешь, парень?

И когда, раздражение охватило тебя так, что еще секунда, и ты бы зарядил ей молотком между глаз, чтобы только стереть с ее лица это коровье выражение, она что-то такое почувствовала. Почувствовал и ты. Это как маленькая голубая искорка, что проскакивает между двух оголенных проводов под напряжением. Короткое замыкание, вот что это такое. В то мгновение, эта искорка понимания пролетела между вами, и она испугалась. Поверь, парнишка-Сергей, эта сучка боялась тебя, и вы оба знали это.

Она попятилась, не сводя с тебя глаз, а ты стоял, крепко сжимая молоток, который на мгновение стал продолжением руки, и все твои мысли, они ведь были не о том, как ты будешь сколачивать эту гребаную лестницу. О, парень, ты думал совсем о другом.

(Как было бы хорошо врезать ей так, чтобы она навсегда прекратила эти свои штучки!)

Как ни крути, толстая сука озаботилась заиметь свои маленькие секреты. Это было видно по ней. Она холила и лелеяла их, даже не соображая своим маленьким умишком, что все ее тайны не ценнее высушенного рыбьего пузыря. Сдави его хорошенько, и он лопнет, выпуская наружу застоявшийся, зловонный воздух.

Точно, парень — лопнет, как пить дать!

(Потерпи, дорогая, мы еще вернемся к твоим секретам, секретикам, секретишкам…)

Он вывалился из шкафа, и бросился к ней, чтобы вырвать эти секреты из груди. Подумать только — эта глупая сучка завизжала дурным голосом.