— Ты не заставишь меня выйти отсюда, Герби, ни за что на свете. И ребятишек моих я тебе не отдам, попробуй только подойди к ним — убью!

Уилкокс пытался образумить его, но Ллойд и слышать ничего не желал. И тогда, с болью в сердце, сгорая со стыда, Уилкокс вышел один — защищать то, что осталось от города. Он прошел по залитым мочой и кровью улицам, перешагивая через лежащие на земле скрюченные трупы, обломки машин; сам того не зная, прошел по размазанному по асфальту Лесли Андерсону, взглянул в лицо доктора Флинна, словно на кол, посаженного на столб счетчика автостоянки, и оказался здесь — лицом к лицу с этой мразью Полом Мартином и его дохлым войском.

С промокшей ковбойской шляпы капала вода. На рубашке цвета хаки сверкала звезда шерифа. Внезапно в ней мелькнуло отражение молнии, и тотчас прогремел страшнейший раскат грома — на что, похоже, никто не обратил никакого внимания.

Пол глухо зарычал, и на какое-то мгновение его лицо превратилось в самую настоящую слюнявую морду.

— Привет, дражайший шериф!

Уилкокс молча замер на месте, метрах в десяти от него. Уши Пола вытянулись и покрылись фиолетовой шерстью.

— Хочешь посмотреть, как я выгляжу на самом деле?

Уилкокс сложил руки на груди:

— Боишься меня, сынок? Боишься, что дам тебе хорошего пинка под зад?

Пол шагнул вперед — во рту уже сверкали длинные клыки — и, прижав руку к сердцу, обратился к собравшимся:

— А сейчас, дамы и господа, перед вами гордый и храбрый шериф, в последний момент явившийся спасать Джексонвилль от поругания Дьяволом.

Он повернулся к Уилкоксу:

— Кончай разыгрывать тут вестерн, папочка! Пора менять профессию! Сейчас я из тебя сделаю гамбургер, и завтра ты выйдешь из меня в виде дерьма.

Уилкокс улыбнулся — широко и спокойно, что несколько озадачило Саманту. Неторопливо расстегнул кобуру, достал кольты и прицелился.

— Ну это ж надо: папаша Джон Вэйн надеется уничтожить нас с помощью этих доисторических игрушек — сплю я, что ли?

Две разрывные пули рассекли провода высоковольтной линии, проходившей через шоссе как раз над головой Пола Мартина, — тот в этот момент самодовольно резвился, хлопая длинными волчьими ушами.

Искры посыпались дождем, провод, изгибаясь и шипя, тяжело рухнул в лужу, хлестнув Пола. Пол возмущенно взвизгнул и потерял равновесие. Потом полетел носом в землю, инстинктивно вытянув руки вперед, выронил ту металлическую детальку, что стащил у Дака, и руки его сомкнулись на черном проводе.

Пол Мартин завыл — в этом вое не было уже и намека на насмешку.

Все его тело невероятно напряглось, ноги разошлись под прямым углом, жидкие пегие волосы на уцелевших на черепе кусках кожи встали дыбом, и он, изрыгая огонь и снопы голубоватых искорок, принялся трястись, намертво вцепившись в провод; будто исполнял какой-то экзотический танец.