Спусковой крючок обжег палец холодом металла.

Не получится. Нет. Нельзя убивать последнего родного человека…

Под кожей дернулась жилка, заставляя тянуть палец за крючок. Раздался оглушительный грохот выстрела. Брызнула вспышка. Голова Тани взорвалась как спелый арбуз. Впитываясь в мраморную пыль, кровь вперемежку с мозговой жидкостью начала растекаться по полу. Таня так никогда и не узнает, что её убило.

Тропова забила дрожь. Он так легко расправился с человеком, с которым делил хлеб вот уже несколько месяцев. Таня всегда выслушивала его и всегда жалела. Девочка с прической в стиле боб.

Направив дуло револьвера на Человека-мотылька, Сергей сказал:

— Теперь лечи меня.

Существо осклабилось. Оно острыми когтями распороло правую штанину джинсов, затем, что-то шепча, принялось водить указательным пальцем по волдырям и ожогам. Сергею показалось, что четырехметровая тварь сейчас исчезнет, и он останется один на один со своими проблемами.

Однако Человек-мотылек никуда не пропадал.

«Ты будешь вновь здоровым, — сказал внутренний голос. — Тебя ничего больше не остановит. Выкини к черту сострадание и любовь. В этом мире нет места щенячьим радостям».

Сергей старался не смотреть в сторону трупа, но взгляд притягивало туда как магнитом. Большая часть головы Тани разлетелась по комнате: стены, потолок, входная дверь — все были заляпаны кровью и мозгами. Раскинутые руки девчонки уже синели. Одну из лямок маечки разорвало, видимо, из-за взрыва мраморной статуи, оголив правую грудь. Торчащий, как кончик стрелы, сосок целился в потолок. Тропов почувствовал, как в штанах набухает член.

Господи, что за мысли! Сергей отвел взгляд от Тани. Он же её убил! Однако воображение рисовало, как он подходит к ней, расстегивает ширинку и…

Нет!

«Ты ведь давно хотел взять её. Что же мешает сейчас?»

То, что она мертва, твою мать…

— Я вылечил ногу, — сказал Человек-мотылек. — Поднимайся, хватит валяться.

Сергей глянул на больную ногу. Волдыри не исчезли. Как и ожоги.

— Но…