Как театрально!

Он медленно поворачивается и улыбается, но его улыбка лишена теплоты. Поглаживая черную бородку, он внимательно изучает меня. Темные волосы и кожа создают резкий контраст с бледно-голубыми глазами, от чего они даже светятся, придавая ему зловещий вид — без сомнения, с целью запугать. Михаил знаменит этим.

— Добро пожаловать, Люцифер. Очевидно, Всемогущий пропустил тебя вне очереди. Я бы заставил тебя подождать. — Он указывает на уютное кожаное кресло, стоящее перед столом. — Присаживайся.

— Нет, спасибо. Предпочитаю постоять. — Я слишком долго варился в этой каше, чтобы сейчас терять бдительность рядом с архангелом. Особенно с этим. Проведя вечность за вынесением приговоров, он приобрел комплекс Бога.

Принцип презумпции невиновности действует как в раю, так и в аду, а вот лимб — под контролем рая. А если быть точным — Михаила. Может сложиться впечатление, что небожителям это даже на руку, но Михаил приверженец жесткого контроля качества, поэтому основная масса душ отправляется в ад.

Я делаю еще один шаг вперед.

— В чем дело? Почему я не в аду?

— Если ты жаждешь гореть в преисподней вечность, так тому и быть. Я ошибочно подумал, что ты захочешь обсудить альтернативу. — Он презрительно машет в мою сторону рукой и поворачивается, чтобы присесть за свой стол.

Я переступаю через гордость и сглатываю комок, застрявший в горле.

— Подожди. — Я следую за ним до стола и опускаюсь в кожаное кресло. — Что еще за альтернатива?

Его взгляд смягчается; видно, что это его забавляет.

— Случилось так, что кое-кто в царстве смертных хочет вернуть тебя. Отчаянно. Это, конечно, очень трогательно. Так уж сложилось, что этот кто-то обладает сильным даром подчинения, очевидно распространяющимся и на небожителей, поскольку Габриэлю уж слишком сложно сказать «нет».

Голова идет кругом. Разве такое возможно? Хватит ли у Фрэнни силы ее дара, чтобы вернуть меня к жизни? Я никогда не слышал о подобном. Но также я и не слышал, чтобы демоны превращались в людей.

— По твоему лицу мне ясно, что это приемлемая альтернатива.

Выйдя из раздумий, я понимаю, что на лице моем улыбка, а по щеке катится слеза. Я быстро смахиваю и то и другое и сурово смотрю на Михаила.

— Такое возможно?

— Да. Но есть условия. Это не бесплатный пропуск.

Мое сердце сжимается. Подвох. Во всем есть подвох.

— Какие условия?

— Мы знаем, что Фрэнни изменила тебя. Ее дар подчинения очень силен. — В его глазах я вижу то, что он не сказал, силен — значит, опасен. Смертный, обладающий властью над смертными, — это одно. Но смертный, способный подчинять адских тварей и небожителей, — совсем другое. Ее боятся.