— А-А-А! — кричит она. — Б-О-О-Ж-Е-Е!

Машина трогается с места, мчась на предельной скорости. Инна корчится в адских муках. Каждая минута тянется вечность.

Она снова издает стон измученного животного, мотая головой на спинке сиденья.

— Т-ш-ш, — бледный от страха Федор хлопает ее по руке. Таксист оборачивается:

— Скажи ей, чтоб заткнулась!

— Ты че, мужик? Она ж рожает!

Они спорят, все громче повышая голос, а Инна чувствует, что сейчас ее разорвет надвое. В сломанных ребрах вновь вспыхнула пульсирующая боль. Она кричит, зовет на помощь. Зовет Павла.

Таксист, выкручивая руль, орет:

— Господи, заткнется эта сука или нет?!

— Да человек ты или зверь?! — орет в ответ Федор. — Она же мать!

— Я не могу так ехать! Заткни ей пасть, или я ее высажу, на х…!

Федор, поглаживая Инну по волосам, уговаривает:

— Инночка, потише. Потерпи, маленькая, щас приедем.

Инна смотрит на него глазами, полными страдания. По щекам текут слезы. Она не может говорить, и только взглядом пытается сказать: «Я стараюсь. Но это невыносимо».

Новый приступ боли, и она снова кричит.

Таксист останавливает машину у бордюра. Вылезает из кабины, открывает заднюю дверцу:

— Вылазь! — орет он Инне в лицо, брызгая слюной. — Вылазь, дура е…нутая!

Инна стонет, она не слышит, не понимает, что ей кричат. Таксист хватает ее за руку, пытается выволочь из машины. Федор с криком: «Ты что делаешь, гнида?» — хватает Инну за другую руку. Каждый тянет Инну на себя. Побеждает водитель. Вытаскивает кричащую от боли Инну на улицу, толкает в дождь. Федор вылезает вслед за ней. Берет за руку.

— Пойдем, Инна, два квартала, и все, мы на месте.

— Э, за проезд кто будет платить! — кричит таксист.