— Садитесь, мистер Фармер, — сказал я, не глядя на него. — Мы собираемся поговорить о вашем сыне и где он берет свои смешные идеи.

У отца Роя Фармера было странное выражение лица, и он откинулся на спинку сиденья.

— Мой сын жив?

— Да, — сказал Шейн с ложной радостью. Я бы не стал так быстро успокаивать его. — Надеюсь, вы не против, что мы подправили его машину. Ах, и его руку.

— Ты, кровососущий паразит…

Я шевельнулся и хлопнул ладонью по столу достаточно сильно, чтобы оставить трещину в древесине.

— Я не убивал его, — сказал я. — Заткнись и прими это как подарок.

Так он и сделал, кожа вокруг его губ побелела. Затем я взглянул на Ханну.

— Ты поставила нас на перекрестье. Ты поставила Еву на перекрестье, — сказал я Ханне. — Зачем ты сделала это?

— Почему ты поставил ее в такое положение? — спросила она меня пугающе рассудительным тоном. — Ты знаешь, что вампиры не оставят ее в покое; им придется ее убить, прежде чем они позволят людям захватить власть над городом через ее статус законной супруги. Ты знал это, когда женился на ней. Оказывая на нее давление со стороны человеческого населения, мы надеялись, что сможем спасти ей жизнь, чтобы она ушла от тебя. Чтобы ты понял, насколько это опасно для нее. И для тебя. Мы не ненавидим тебя, Майкл. Но ты препятствуешь нам.

— Подожди, — сказал Шейн, повернув голову в ее сторону. — Ты отправила Роя Фармера избить ее, чтобы помочь? Я правильно понял?

— Это не наша вина. Рой не должен был делать больше, чем напугать ее, — сказала Наоми с обаянием, которое у нее всегда было. — Уверяю тебя, он никогда бы не причинил ей серьезный вред. Он лишь должен был показать, что она не была принята как жена Майкла. Как это сделали и вампиры. Я слышала, Оливер отправил Пенифитера сделать то же самое.

— Ева не пешка, которую можно двигать по доске, — сказал я, пронзая взглядом Наоми, затем Ханну, потом остальных. — Как и я.

— Но это именно то, чем ты являешься, Майкл. Ты, Шейн, Клэр, Ева — все вы. Вы играли за одну или другую сторону, но не видели этого. — Наоми покачала головой, в чем, я уверен, была поддельная печаль, но выглядело очень убедительно. — Были ошибки, но никто не собирался причинять вред твоей возлюбленной. Можешь поверить мне на слово.

— Моей жене, — сказал я демонстративно. — Называй ее так.

Наоми склонила голову.

— Хорошо.

Я посмотрел на Ханну. До сих пор она не много говорила, оставила все попытки оправдаться Наоми. Она смотрела на меня и Шейна со спокойным и пристальным вниманием, руки лежали свободно и расслабленно на столе перед ней.