Алексея Михайловича видно не было, но еще вчера стало понятно, что его роль заключалась в пресловутом «засасывании вглубь».

Вошел пожилой лектор с ленинской лысиной – тоже в чем-то сереньком, разложил свои бумажки из огромного черного, какого-то старорежимного, портфеля. Пожевав губами, бледно порадовался «новым одухотворенным лицам» и приступил к докладу.

По мере того, как лектор углублялся в тему, лица отважных воинов, вышедших на смертный бой со Змеем Горынычем, вытягивались. Тема оказалась такой же серой и пыльной, как сам докладчик: «символика в европейской геральдике». Мучительно захотелось спать, особенно Даниле, который так толком и не ложился этой ночью… А лектор показывал какие-то символы, объяснял их происхождение, уверенно сыпал терминами, то повышал, то понижал интонацию…

Данила слушал и сквозь подступающий сон его одолевало сомнение: несмотря на уверенность интонации, что-то не сходилось в словах лектора, что-то как-то по-другому об этих символах знал образованный Данила…

Но оцепенение нарастало… Не было сил даже повернуться к другу и высказать сомнения. Тем более, что неискушенный лекциями Никита уже вовсю клевал носом.

Зачарованные друзья не заметили, как присутствующие, – один за другим, с такими же сосредоточенными невидящими взорами, – покидали зал. Они беззвучно растворялись в тусклом свете подвального коридора, словно их и не было вовсе…

А тем временем загадочный благообразный персонаж, возникающий то тут, то там, словно мыльный пузырь, вполголоса беседовал с пыльным секретарем. Странный это был разговор:

– Я не сомневался, что придут.

– Да, теперь надо уничтожить перстень.

– Все готово?

– Да, только бы они окончательно впали в транс. Ничего, магистр – человек опытный, может загипнотизировать хоть сто человек.

– Может, в переулке? Никто больше не пострадает… – в голосе «секретаря» послышались человеческие нотки.

– Нет, это должен быть теракт, чтобы никто не догадался о нашем присутствии. Пусть списывают на кавказцев или еще там кого, – загадочный субъект проговорил это, брезгливо поморщившись, словно сегодня впервые столкнулся с такой досадой – милосердием.

Лектор тем временем договорил, поблагодарил за внимание, направился к двери… и вдруг подошел к двум друзьям, оставшимся в одиночестве. Больше в зале никого не было. Он что-то стал шептать, приподняв за подбородок голову сперва одного парня, затем другого… Затем торопливо вышел. Никита с Данилой последними тоже поднялись и, как роботы, проследовали к выходу, не говоря ни слова, не глядя друг на друга.