Спустя час мы были готовы. Фонари, дробовики, динамит и запальные шнуры — все, что требовалось, было у нас при себе. Когда мы шли от главного дома к загону без крыши, туман уже поднимался и начинал расползаться. И сейчас я готов признаться, что если бы Дэвид тогда снова дал мне шанс уйти и оставить его в одиночестве, я, возможно, именно так и поступил бы.

Но было так — мы вошли внутрь сквозь дверной проем с пластинкой над ним, нашли плиту, которую описывал Дэвид, и, используя рычаг, начали поднимать ее.

Пока мы трудились над ней, мой друг кивнул на лежащий неподалеку старый, массивный камень.

— Вот с помощью чего Джейсон Карпентер запечатал отверстие. Ты можешь поверить, что у Джун хватило сил сдвинуть камень самостоятельно? Ни за что! Ей помогли… скорее всего, помогли снизу!

Плита приподнялась, на мгновенье замерла в неустойчивом положении, но потом, нашими совместными усилиями, медленно заскользила в сторону. Не знаю, чего я ожидал, но порыв омерзительного влажного воздуха снизу полностью застал меня врасплох. Он ударил мне в лицо сильной струей, словно ядовитый, невидимый гейзер, бьющий под давлением времени и зловонного океана — что-то темное, влажное и полностью чужеродное. И мне сразу же стало ясно: именно этот дурной запах я ощутил летом, тот самый, который Дэвид по наивности назвал «ядовитыми испарениями».

Получается, именно здесь берет свое начало фантом, различимый темными ночами, этот разбухающий призрак, сотканный из тумана и испарений, поднимающихся из глубин земли? Очевидно, да, но это не объясняло, почему он принимал именно такую форму.

Довольно быстро вырвавшиеся снизу газы рассеялись и сменились потоком холодного, соленого воздуха. В нем, конечно, ощущались и другие запахи, тоже неприятные и чужеродные, однако не столь непереносимые.

Мы надели рюкзаки на плечи, отчего стало труднее сохранять равновесие.

— Осторожнее! — предостерег меня Дэвид, начав спуск первым. — Лестница чертовски крутая и скользкая!

И это отнюдь не было преувеличением.

Лестница была еще и тесная, винтовая и действительно чрезвычайно крутая; казалось, лестничный колодец просверлили в скале чудовищной дрелью. Ступеньки узкие, очень высокие, скользкие от селитры и влажной, липкой пленки. И лучи наших мощных фонарей прорезали глубокую тьму, и стены по спирали уходили вниз, вниз, вниз.

Не знаю, как глубоко мы опустились; все участки винтовой лестницы выглядели совершенно одинаково, что затрудняло возможность оценить расстояние. Однако я помню некоторые знаки, вырезанные на стенах. Одни, безусловно, римские, но я был практически уверен, что они тут самые свежие! Остальные, отличающиеся странной угловатостью и даже корявостью — варварская простота стиля, — наверняка появились задолго до вторжения римлян в Британию.