Рябинушка отправила Оксанку на огород, а сама заперлась в комнате.

Ближе к полуночи над домом и лугом на мгновение вспыхнула и погасла золотая полусфера.

Милада копала. Копала истово, пытаясь отвлечься от вчерашних страшных событий. Ей было не по себе, что-то сдвинулось в сознании. Она больше не злилась. Неотвратимость наказания, которое она была обязана понести, несмотря ни на что, сейчас неожиданно навеяла совсем другие мысли. Милада теперь сокрушалась оттого, что ослушалась, вспомнив, что сама пообещала Рябинушке полное повиновение, как условие учебы. Размеренно закидывая лопатой землю вверх, Милада размышляла о причинах своей вспыльчивости. Ведь она не была такой раньше. Оксанка была ее лучшей подругой, но далеко не единственной. Со многими людьми ее связывала дружба или привязанность, причем она была абсолютно уверена, что привязанность и дружба были искренними. Что же заставляло ее вот так упираться и периодически злиться на весь мир? Ведь она пыталась сдерживаться. Но все чаще и чаще что-то словно всплывало из глубины ее существа. У Милады был единственный ответ.

Огневица. Это все из-за этой ее сущности. Она была уверена, что вторая природа постепенно берет свое, меняет ее характер.

Милада снова задумалась над равновесием. Она пыталась отыскать в себе что-то, что могло бы составить противовес агрессии, возникшей с того момента, как она вступила на колдовской котел. Может, со временем… Милада почувствовала, что на нее нашло странное умиротворение. Достаточно было признать свою вину перед самой собой?

Ногам стало холодно. Она опустила глаза и увидела, что ее босые ноги по щиколотку погрузились в воду, выступившую из мокрого песка. Помедлив на секунду, она отпустила лопату. Нагнулась, зачерпнула воды вперемежку с песком. Задумчиво посмотрела в ладонь, на которой вдруг потемнела кожа.

Милада замерла.

Потом медленно подняла правую руку, чтобы увидеть огненные всполохи, пробегающие под кожей. Шумно выдохнула, когда между пальцами вдруг вспыхнуло маленькое пламя. Раньше такого не случалось.

Девушка, как зачарованная, смотрела на огонь.

Она чувствовала лишь щекотку, никакой боли. Повернула ладонь перед глазами. Язычки пламени плясали, возникая словно бы ниоткуда. Миладе пришло в голову, что этот огонь, порождаемый ею, не принадлежит этому миру. Повинуясь внезапному порыву, словно что-то управляло ее руками, она медленно накрыла ладонью, охваченной огнем, ту, в которой были вода и песок.

Сознание затуманилось. Словно из небытия пришли слова. Милада вдруг заговорила вслух на языке, который не знала прежде и не понимала сейчас. Слова оплетали ее, почти ощутимые физически. Что-то проистекало из нее самой, она чувствовала это, как невидимую вуаль, медленно стягивающуюся с ее плеч, скользившую по рукам в пальцы.