– Но там какой-то дед сидел на бревне…

– И с чего ты взяла, что это пастух, непризнанный ты гений?

– Не помню. Вроде бы там паслась… паслось что-то большое – то ли корова, то ли лошадь.

– На снегу паслось, ага, – кивнула Ника. – Снегоуборочная лошадь. С тобой все ясно.

Дальше я шла молча. Ничего не сказала и тогда, когда мы выходили из леса и на опушке не обнаружилось ни старика, ни снегоуборочной лошади. Видимо, деду надоело там сидеть и он ушел.

– Ты говоришь, что он просил тебя что-то мне передать? – спросила Ника, когда мы уже вошли в дом.

– Просил, – буркнула я. – Только я не расслышала. Что-то про золото.

– Ну, я никого не видела, – ответила Ника. – Так точно про золото?

– Да. Понятия не имею, что он подразумевал. Может, поговорку какую-нибудь, типа молчание – золото…

– Не знаю, что этот пастух снегоуборочной лошади хотел тебе сказать, но у меня сегодня находка, причем как раз из золота.

– Серьезно? – не поверила я. – Покажи!

Ника стащила с правой руки свою черную перчатку с сетчатыми пальцами. И я увидела массивный перстень – золотой и явно старинный. Он был покрыт тонким и изящным узором, с большим прозрачным камнем, переливавшимся радугой. В камнях я не разбиралась, но что он драгоценный – поняла сразу.

– Это откуда же?

– В ручье нашла. Видела там, возле курганов, ручей? Прямо как по заказу на берег вынесло!

– А зачем ты туда ходила?

– Да просто так, посмотреть, поразмышлять в одиночестве… Непростое там местечко. Ну вот, походила я, осмотрелась, потом подошла к ручью. А вода там чистая, прозрачная, так и струится, и вдруг выносит мне струя из-под корней эту вещицу.

– Ничего ж себе! Как такое могло быть?

– Не знаю как, но было. Может, ручей размыл какой-нибудь старинный клад, – пожала она плечами, а сама знай вертела рукой так и этак, любуясь переливами камня.

– Ну, может… Слушай, а ведь ты сама когда-то говорила, что если что-то нашел на дороге, то лучше не трогать, – припомнила я.