У ворот школы я заметила Стоцкого. Вид у него был мрачный и растерянный. Похоже, с ним случились какие-то неприятности.

– Толик, привет!

– Знаешь, что с Яшей произошло? – вместо приветствия спросил он.

– Нет. А что?

– Он в больницу попал. Еще вчера вечером. Я хотел тебе сообщить сразу, но передумал. Все равно ничего сделать нельзя.

– Это из-за игры?

– Не знаю. Я вчера ему позвонил, хотел спросить, как задачка решается, а вместо Яши к телефону подошел его отец и сказал, что Яшу увезли на «Скорой». Он был без сознания и не приходил в себя.

– А глаза?

– Что глаза?

– С глазами у него все нормально?

– Яшин отец ничего про глаза не сказал. Я сегодня утром ему перезванивал. Он сообщил, что мать Яши находится с ним в больнице, а сам Яшка впал в кому. К нему никого не пускают, а я-то собирался после уроков его навестить.

– Яша в коме, – растерянно повторила я, глядя на старые яблони школьного сада. – Это из-за игры. Абсолютно точно из-за нее.

– И что теперь делать?

Решение пришло неожиданно. Еще секунду назад я пребывала в полной растерянности, но ответ на вопрос Толика легко сорвался с моих губ:

– Я возвращаюсь домой и вхожу в игру. Яша там. Без сомнений. А ты обещай мне, что больше никогда не откроешь эту проклятую «Ухмылку мертвеца».

– Тань, я с тобой.

– Зачем? Ты все равно не можешь видеть игру, как я. Да и вообще, все это плод моего не в меру разыгравшегося воображения.

– Не вредничай, Андреева. Я тебя одну в любом случае не оставлю. Вдруг понадобится «Скорую» вызывать. То есть я не то хотел сказать, в смысле…

– Ты все правильно сказал. Идем.

Развернувшись на глазах у приближавшейся к зданию школы Зинаиды Матвеевны, мы побежали к моему дому. Грядущие неприятности, связанные со столь циничным прогулом школы, волновали меня меньше всего на свете. По дороге я быстренько ввела Толика в курс происходящего, заодно сообщив и о последней встрече с Катериной, случившейся прошедшей ночью.