Наконец ярдах в пятидесяти впереди среди старых деревьев, словно привидения в ночной мгле, проскользнули белые колонны беседки. Все благоприятствовало моему предприятию. Я удачно обманул Сент-Клера и слуг в гостинице; ночь была на удивление темна, и любое подозрение не найдет подтверждения, пусть даже отряды факельщиков прочесывают лес в поисках.

Пробираясь между стволами деревьев, перешагивая через высокие, узловатые корни, я наконец достиг указанного мне пункта наблюдения. Поставив шкатулку на край фонтана, я оперся на нее локтем и устремил на замок неподвижный взгляд. Очертания его почти сливались с сумрачным фоном неба. Ни одного огонька не светилось в окнах. Очевидно, следовало еще ждать, но долго ли?

Пока я стоял, опираясь на свое богатство и разглядывая массивную тень, какой теперь представлялся замок, в голову мне пришла странная мысль, охладившая нетерпеливые восторги. Удивительно, почему она не приходила ко мне раньше, но вместе с ней мгла вокруг словно стала чернее, повеяло ледяным холодом.

Что если и мне предстоит исчезнуть с лица земли, подобно тем людям, о которых мне рассказывали? Разве не сделал я всего, чтобы скрыть свои истинные намерения и отвести подозрения всех, с кем встречался, в ложном направлении?

Мысль эта холодной змеей обвилась вокруг сердца, но быстро исчезла. Я находился в том возрасте, когда сознание силы, пылкость страсти и легкомысленное бесстрашие придают особенную прелесть подобным приключениям. Разве со мной не было пары заряженных пистолетов? В моих руках была жизнь двух человек. Что же могло случиться? Велика беда, даже если старый граф — этот трус, дрожавший от страха перед разбушевавшимся Гальярдом, — попытается заявить права на мою возлюбленную. Хуже его вмешательства ничего не могло случиться, однако можно ли было предполагать неудачу с такой союзницей, как обаятельная и неустрашимая графиня? Я рассмеялся вздорным мыслям, кружившимся в голове.

Пока я рассуждал подобным образом сам с собой, в окне сверкнул сигнальный огонек. Розовый цвет — эмблема любви — был для меня зарею упоительного счастья. Каменный провал окна чернел вокруг него.

Шепча страстную чепуху, я подхватил ремень кожаного футляра моей кованой шкатулки и, не сводя глаз с огонька, быстрыми шагами устремился к замку. Нигде не было ни признака жизни, не слышалось человеческих голосов или шагов, которые могли бы помешать мне.

Когда я подошел к террасе, на которую выходило окно, то обнаружил рядом застекленную дверь, задернутую шторой. Изнутри на дверь падала тень; поднимаясь по ступенькам, я увидел, как штора отодвигается, и нежный голос прошептал: