Я обернулся и еще раз взглянул на море, в водах которого испокон веков отражались белоснежные облака. Мне казалось, я попал в рай. Позади дома сверкала гладь ярко освещенного фонарями бассейна.

Мне нравился этот мир.

Подходя к ней, я едва не пел от счастья.

«Посмотри, Рашель, — сказал я, — нас окружает вода, а небо высокое и ясное, по нему плывут удивительные облака, то и дело меняющие очертания. Они такие светлые, будто там, наверху, до сих пор продолжается день».

Она молчала, напряженно глядя на меня.

Я вложил ей в руки шарф, обернув вокруг запястий.

«Вот, я принес тебе шарф. Он лежал на ее кровати».

Рашель покачала головой и хотела что-то сказать, но не смогла. Потрясенные до глубины души, они с Риччи молча смотрели на меня.

«Я ни разу в жизни не падала в обморок, — наконец заговорила Рашель, — но сейчас, кажется, готова впервые это сделать».

«Нет-нет, не надо, это всего лишь я, — поспешил я успокоить обоих. — Я вернулся. Я видел Грегори и знаю, чем он занят. Я принес шарф. Но если ты все же хочешь упасть в обморок, что ж, давай, я подхвачу тебя и внесу в дом на руках».

Широкие стеклянные двери распахнулись. Слуги забрали ее кожаную сумку и еще какой-то чемодан, который я раньше не видел. Риччи посмотрел на меня и покачал головой. Его морщинистое лицо было сердитым.

Рашель подошла ко мне.

«Теперь ты убедилась, что я говорил правду?» — спросил я.

«Правду?» — смертельно побледнев, переспросила она.

«Давайте войдем в дом», — вмешался Риччи.

Подхватив Рашель на руки, он направился к лифту. Несмотря на преклонный возраст, он нес Рашель легко, без усилия.

«Пусти меня», — потребовал я, когда двери лифта начали закрываться перед моим носом.

Но Риччи, сердито сдвинув брови, мрачно посмотрел на меня и резко нажал на кнопку.

Я хмыкнул.

«Ладно, поступай как знаешь».