— Мне так жаль, что вы встретились при таких вот обстоятельствах. Но по крайней мере твой отец хотя бы жив, так ведь?

Остин стоит у алтаря, орудуя ножом. Он отправляет в рот кусок мяса и возражает с набитым ртом:

— Жив, говоришь? Я бы не сказал, что это жизнь.

Пабло еще раз затягивается и запускает горящей сигаретой в Остина. Она попадает ему прямо в щеку. Выпучив глаза, тот стряхивает пепел, хватает стоящий у стены автомат и выпускает в потолок очередь. А потом направляет ствол на Пабло.

— Только попробуй еще раз так сделать.

— У меня сигарет мало осталось, а то бы, наверное, попробовал.

Остин по-прежнему целится в мексиканца, прямо в углубление в его лбу.

— Да пошел ты, — бросает он наконец, ставит оружие обратно и вновь принимается орудовать ножом, отрезая полоски мяса и жира от лосиной ноги.

Патрик переглядывается с отцом, и тот опускает глаза. Его слово здесь ничего не значит, он не может запретить бывшим подчиненным препираться, не может даже защитить собственного сына.

Пабло берет со стоящих рядом с ним саней кусок мяса, насаживает его на копье и протягивает Патрику.

— Проголодался?

— Не давай ему, — снова вмешивается Остин.

— Но он же сын Кита.

— Не давай ему копье.

— Нас четверо, а он один. Думаешь, у него хватит пороху?

— Покормить его можешь, — отвечает Остин, не отрывая при этом взгляда от Патрика. — А копье не давай ни в коем случае.

Пабло еще несколько мгновений держит палку на весу — при желании Патрик вполне мог бы выхватить ее. Потом, уперев копье в бедро, мексиканец наклоняет кончик с насаженным куском мяса над огнем. Кровь с шипением капает на раскаленные угли.

— А твой старик в молодости такие номера откалывал, ты в курсе?

— Какие, например?

— Ну, помнится, он рассказывал, как однажды закинулся ЛСД в национальном парке Йосемити. И отправился на прогулку. Под кайфом решил, что надо раздеться. Так и сделал и пошел дальше голышом, в одних сапогах. И встретил женщину, в таком прозрачном белом одеянии. Сказал, что это была самая красивая женщина на свете. Твой папаша дотронулся до нее, а она рассыпалась пеплом и разлетелась по ветру.